Page 402 - Архипелаг ГУЛаг

уродство были защитой женщины — и больше ничто. Привлекательность была проклятьем,
у такой непрерывно сидели гости на койке, её постоянно окружали, её просили и ей
угрожали побоями и ножом, — и не в том уже была её надежда, чтоб устоять, но —
сдаться–то умело, но выбрать такого, который потом угрозой своего имени и своего ножа
защитит её от остальных, от следующих, от этой жадной череды, и от этих обезумевших
малолеток, растравленных всем, что они тут видят и вдыхают. Да только ли защита от
мужчин? и только ли малолетки растравлены? — а женщины, которые рядом изо дня в день
всё это видят, но их самих не спрашивают мужчины, — ведь эти женщины тоже взрываются
наконец в неуправляемом чувстве — и бросаются бить удачливых соседок.
И ещё по Кривощёковскому лагпункту быстро разбегаются венерические болезни. Уже
слух, что почти половина женщин больна, но выхода нет, и всё туда же, через тот же порог
тянутся властители и просители. И только осмотрительные, вроде баяниста К., имеющего
связи в санчасти, всякий раз для себя и для друзей сверяются с тайным списком
венерических, чтобы не ошибиться.
А женщина на Колыме? Ведь там она и вовсе редкость, там она и вовсе нарасхват и
наразрыв. Там не попадайся женщина на трассе — хоть конвоиру, хоть вольному, хоть
заключённому. На Колыме родилось выражение трамвай для группового изнасилования.
Е.Олицкая рассказывает, как шофёр проиграл в карты их— целую грузовую машину
женщин, этапируемых в Эльген, — и, свернув с дороги, завёз на ночь расконвоированным
стройрабочим.
А— работа? Ещё в смешанной бригаде какая–то есть женщине потачка, какая–то
работа полегче. Но если вся бригада женская, — тут уж пощады не будет, тут давай кубикиі
А бывают сплошь женские целые лагпункты, уж тут женщины и лесорубы, и землекопы, и
саманщицы. Только на медные и вольфрамовые рудники женщин не назначали. Вот «29–я
точка» Кар–лага— сколько ж в этой точке женщин? Ни много ни мало — шесть тысяч! 295
Кем же работать там женщине? Елена Орлова работает грузчиком — она таскает мешки по
80 и даже по 100 килограммов! — правда, наваливать на плечи ей помогают, да и в
молодости она была гимнасткой. (Все свои 10 лет проработала грузчиком и Елена
Прокофьевна Чеботарёва.)
На женских лагпунктах устанавливается не–женски жестокий общий нрав: вечный мат,
вечный бой и озорство, иначе не проживёшь. (Но, замечает бесконвойный инженер
Про–хоров–Пустовер, взятые с такой женской колонны в прислугу или на приличную работу
женщины тут же оказываются тихими и трудолюбивыми. Он наблюдал такие колонны на
БАМе, вторых сибирских путях, в 30–е годы. Вот картинка: в жаркий день триста женщин
просили конвой разрешить им искупаться в обводнённом овраге. Конвой не разрешил. Тогда
женщины с единодушием все разделись донага и легли загорать — возле самой магистрали,
на виду у проходящих поездов. Пока шли поезда местные, советские, то была не беда, но
ожидался международный экспресс, и в нём иностранцы. Женщины не поддавались
командам одеться. Тогда вызвали пожарную машину и спугнули их брандспойтом.)
Вот женская работа в Кривощёкове. На кирпичном заводе, окончив разрабатывать
участок карьера, обрушивают туда перекрытие (его перед разработкой стелят по
поверхности земли). Теперь надо поднять метров на 10–12 тяжёлые сырые брёвна из
большой ямы. Как это сделать? Читатель скажет: механизировать. Конечно. Женская бригада
набрасывает два каната (их серединами) на два конца бревна и двумя рядами бурлаков
(равняясь, чтобы не вывалить бревно и не начинать сначала) вытягивают одну сторону
каждого каната и так — бревно. А потом они вдвадцатером берут одно такое бревно на

295 Это— к вопросу о численности зэков на Архипелаге. Кто знал эту «29–ю точку»? Последняя ли она в
Карлаге? И по сколько людей на остальных точках? Умножай, кто досужен! А кто знает какой–нибудь 5–й
стройучасток Рыбинского гидроузла? А между тем там больше ста бараков, и при самом льготном наполнении,
по полтысячи на барак, — тут тоже тысячёнок шесть найдётся, Лощилин же вспоминает— было больше десяти
тысяч.