Page 530 - Архипелаг ГУЛаг

никак нельзя вообразить зэка, говорящего нежные слова. Но и нельзя не признать за речью
зэков большой энергичности. Отчасти это потому, что она освобождена от всяких
избыточных выражений, от вводных слов вроде: «простите», «пожалуйста», «если вы не
возражаете», также и от лишних местоимений и междометий. Речь зэка прямо идёт к цели,
как сам он прёт против полярного ветра. Он говорит, будто лепит своему собеседнику в
морду, бьёт словами. Как опытный боец старается сшибить противника с ног обязательно
первым же ударом, так и зэк старается озадачить собеседника, сделать его немым, даже
заставить захрипеть от первой же фразы. Встречный к себе вопрос он тут же отшибает
начисто.
С этой отталкивающей манерой читатель даже и сегодня может встретиться в
непредвиденных обстоятельствах. Например, на троллейбусной остановке при сильном ветре
сосед сыпет вам крупным горячим пеплом на ваше новое пальто, грозя прожечь. Вы
довольно наглядно стряхнули раз, он продолжает сыпать. Вы говорите ему:
— Послушайте, товарищ, вы бы с курением всё–таки поосторожнее, а?..
Он же не только не извиняется, не предостерегается с папиросой, но коротко гавкает
вам:
— А вы не застрахованы?
И пока вы ищете, что же ответить (ведь не найдёшься), он уже лезет раньше вас в
троллейбус. Вот это очень всё похоже на туземную манеру.
Помимо прямых многослойных ругательств, зэки имеют, по–видимому, также и набор
готовых выражений, онемляю–щих всякое разумное постороннее вмешательство и указание.
Такие выражения, как:
— Не подначивайте, я не вашего бога!
или:
— Тебя не [гребут] — не подмахивай! — (Здесь в квадратных скобках мы поставили
фонетический аналог другого, ругательного, слова, от которого и второй глагол во фразе
сразу приобретает совершенно неприличный смысл.)
Подобные отбривающие выражения особенно неотразимо звучат из уст туземок, так
как именно они особенно вольно используют для метафор эротическое основание. Мы
сожалеем, что нравственные рамки не позволяют нам украсить исследование ещё и этими
примерами. Мы осмелимся привести только ещё одну иллюстрацию подобной быстроты и
ловкости зэков на язык. Некий туземец по фамилии Глик был привезен с обычного острова
на особый, в закрытый научно–исследовательский институт (некоторые туземцы до такой
степени развиты от природы, что даже годны для ведения научной работы), но по каким–то
личным соображениям новое льготное место его не устраивало, а хотел он вернуться на свой
прежний остров. Когда его вызвали перед лицо весьма авторитетной комиссии с крупными
звёздами на погонах и там ему объявили:
— Вот вы — инженер–радист, и мы хотим вас использовать… —
он не дал им договорить «по специальности». Он резко дёрнулся:
— Использовать!' Так что — стать раком?
И взялся за пряжку брюк, и уже как бы сделал движение занять указанную позу.
Естественно, что комиссия онемела, и никаких переговоров, ни уговоров не состоялось. Глик
был тут же отправлен.
Любопытно отметить, что сами туземцы Архипелага отлично сознают, что вызывают
большой интерес со стороны антропологии и этнографии, и даже этим они бахвалятся, это
как бы увеличивает их собственную ценность в своих глазах. Среди них распространена и
часто рассказывается легенда–анекдот о том, что некий профессор–этнограф, очевидно наш
предшественник, всю жизнь изучал породу зэков и написал в двух томах пухлое сочинение,
где пришёл к тому окончательному выводу, что арестант — ленив, обжорлив и хитёр (здесь
и рассказчик и слушатели довольно смеются, как бы любуясь собою со стороны). Но что
якобы вскоре после этого посадили и самого профессора (очень неприятный конец, но без
вины у нас не сажают, значит, что–то было). И вот, потолкавшись на пересылках и дойдя на