Page 744 - Архипелаг ГУЛаг

И все теперь — и авангард, и хвост, и даже гиблые туземцы Архипелага поняли:
наступила новая пора.
Здесь, на Архипелаге, падение Берии было особенно громовым: ведь он был высший
Патрон и Наместник Архипелага!
Офицеры МВД были озадачены, смущены, растеряны. Когда уже объявили по радио и
нельзя было заткнуть этого ужаса назад в репродуктор, а надо было посягнуть снять
портреты этого милого ласкового Покровителя со стен Управления Степлага, полковник
Чечев сказал дрожащими губами: «Всё кончено». (Но он ошибся. Он думал— на следующий
день будут судить их всех 451 .) В офицерах и надзирателях проявилась неуверенность, даже
растерянность, остро замечаемая арестантами. Начальник режима 3–го кенгирского
лагпункта, от которого зэки взгляда доброго никогда не видели, вдруг пришёл на работу к
режимной бригаде, сел и стал угощать режимников папиросами. (Ему надо было
рассмотреть, что за искры пробегают в этой мутной стихии и какой опасности от них
ждать.)— «Ну, что? — насмешливо спросили его. — Ваш главный–то начальник — враг
народа?» — «Да, получилось», — сокрушился режимный офицер. — «Да ведь правая рука
Сталина! — скалились режимники. — Выходит— и Сталин проглядел?» — «Да–а–а… —
дружески калякал офицер. — Ну что ж, ребята, может освобождать будут, подождите…»
Берия пал, а пятно берианцев он оставил в наследство своим верным Органам. Если до
сих пор ни один заключённый, ни один вольный не смел без риска смерти даже помыслом
усомниться в кристальности любого офицера МВД, то теперь достаточно было налепить
гаду «берианца» — и он уже был беззащитен!
В Речлаге (Воркута) в июне 1953 совпало: большое возбуждение от смещения Берии и
приход из Караганды и Тайшета эшелонов мятежников (большей частью западных
украинцев). К этому времени ещё была Воркута рабски забита, и приехавшие зэки изумили
местных своей непримиримостью и смелостью.
И весь тот путь, который долгими месяцами проходили мы, здесь был пройден в месяц.
22 июля забастовали цемза–вод, строительство ТЭЦ–2, шахты 7–я, 29–я и 6–я. Объекты
видели друг друга— как прекращаются работы, останавливаются колёса шахтных копров.
Уже не повторяли экибастуз–ской ошибки— не голодали. Надзор сразу весь сбежал из зон,
однако— отдай пайку, начальничек! — каждый день подвозили к зонам продукты и
вталкивали в ворота. (Я думаю, из–за падения Берии они стали такие исполнительные, а то
бы вымаривали.) В бастующих зонах создались забастовочные комитеты, установился
«революционный порядок», столовая сразу перестала воровать, и на том же пайке пища
заметно улучшилась. На 7–й шахте вывесили красный флаг, на 29–й, в сторону близкой
железной дороги… портреты членов Политбюро. А что было им вывешивать?.. А что
требовать?.. Требовали снять номера, решётки и замки— но сами не снимали, сами не
срывали. Требовали свободной переписки с домом, свиданий, пересмотра дел.
Уговаривали бастующих только первый день. Потом неделю никто не приходил, но на
вышках установили пулемёты и оцепили бастующие зоны сторожевым охранением. Надо
думать, сновали чины в Москву и из Москвы назад, нелегко было в новой обстановке понять,
что правильно. Через неделю зоны стали обходить генерал Масленников, начальник Речлага
генерал Деревянко, генеральный прокурор Руденко в сопровождении множества офицеров
(до сорока). К этой блестящей свите всех собирали на лагерный плац. Заключённые сидели
на земле, генералы стояли и ругали их за саботаж, за «безобразия». Тут же оговаривались,
что «некоторые требования имеют основания» («номера можете снять», о решётках «дана
команда»). Но— немедленно приступить к работе: «стране нужен уголь!». На 7–й шахте
кто–то крикнул сзади: «а нам нужна— свобода, пошёл ты на … !»— и стали заключённые

451 Как приметил Ключевский, на следующий день после освобождения дворян (Указ о Вольностях 18
февраля 1762) освободили и крестьян (19 февраля 1861) — да только через 99 лет!