Page 51 - Белая гвардия
P. 51
Дикое изумление разбило Студзинского, глаза его неприличнейшим образом
выкатились на господина полковника. Рот раскрылся.
— Господин полковник… — все ударения у Студзинского от волнения полезли на
предпоследний слог, — разрешите доложить. Это невозможно. Единственный способ
сохранить сколько-нибудь боеспособным дивизион — это задержать его на ночь здесь.
Господин полковник тут же, и очень быстро, обнаружил новое свойство —
великолепнейшим образом сердиться. Шея его и щеки побурели и глаза загорелись.
— Капитан, — заговорил он неприятным голосом, — я вам в ведомости прикажу
выписать жалование не как старшему офицеру, а как лектору, читающему командирам
дивизионов, и это мне будет неприятно, потому что я полагал, что в вашем лице я буду
иметь именно опытного старшего офицера, а не штатского профессора. Ну-с, так вот:
лекции мне не нужны. Паа-прошу вас советов мне не давать! Слушать, запоминать. А
запомнив — исполнять!
И тут оба выпятились друг на друга.
Самоварная краска полезла по шее и щекам Студзинского, и губы его дрогнули. Как-то
скрипнув горлом, он произнес:
— Слушаю, господин полковник.
— Да-с, слушать. Распустить по домам. Приказать выспаться, и распустить без оружия, а
завтра чтобы явились в семь часов. Распустить, и мало этого: мелкими партиями, а не
взводными ящиками, и без погон, чтобы не привлекать внимания зевак своим
великолепием.
Луч понимания мелькнул в глазах Студзинского, а обида в них погасла.
— Слушаю, господин полковник.
Господин полковник тут резко изменился.
— Александр Брониславович, я вас знаю не первый день как опытного и боевого
офицера. Но ведь и вы меня знаете? Стало быть, обиды нет? Обиды в такой час
неуместны. Я неприятно сказал — забудьте, ведь вы тоже…
Студзинский залился густейшей краской.
— Точно так, господин полковник, я виноват.
— Ну-с, и отлично. Не будем же терять времени, чтобы их не расхолаживать. Словом, все
на завтра. Завтра яснее будет видно. Во всяком случае, скажу заранее: на орудия —
внимания ноль, имейте в виду — лошадей не будет и снарядов тоже. Стало быть, завтра с
утра стрельба из винтовок, стрельба и стрельба. Сделайте мне так, чтобы дивизион
завтра к полудню стрелял, как призовой полк. И всем опытным юнкерам — гранаты.
Понятно?
Мрачнейшие тени легли на Студзинского. Он напряженно слушал.
— Господин полковник, разрешите спросить?
— Знаю-с, что вы хотите спросить. Можете не спрашивать. Я сам вам отвечу — погано-с,
бывает хуже, но редко. Теперь понятно?
— Точно так!
— Ну, так вот-с, — Малышев очень понизил голос, — понятно, что мне не хочется
остаться в этом каменном мешке на подозрительную ночь и, чего доброго, угробить
двести ребят, из которых сто двадцать даже не умеют стрелять!
Студзинский молчал.
— Ну так вот-с. А об остальном вечером. Все успеем. Валите к дивизиону.