Page 103 - Чевенгур

разряда и обращены в голые, неимущие души.
Алексей Алексеевич некогда проживал в Чевенгуре и отлично знал его
необеспеченную душевную участь. Чепурный, когда он пришел пешим с вокзала — за
семьдесят верст — властвовать над городом и уездом, думал, что Чевенгур существует на
средства бандитизма, потому что никто ничего явно не делал, но всякий ел хлеб и пил чай.
Поэтому он издал анкету для обязательного заполнения
— с одним вопросом: «Ради чего и за счет какого производства вещества вы живете в
государстве трудящихся?»
Почти все население Чевенгура ответило одинаково: первым придумал ответ
церковный певчий Лобочихин, а у него списали соседи и устно передали дальним.
«Живем ради бога, а не самих себя», — написали чевенгурцы.
Чепурный не мог наглядно уяснить себе божьей жизни и сразу учредил комиссию из
сорока человек для подворного суточного обследования города. Были анкеты и более ясного
смысла, в них занятиями назывались: ключевая служба в тюрьме, ожидание истины жизни,
нетерпение к богу, смертельное старчество, чтение вслух странникам и сочувствие
Советской власти. Чепурный изучил анкеты и начал мучиться от сложности гражданских
занятий, но вовремя вспомнил лозунг Ленина: «Дьявольски трудное дело управлять
государством», — и вполне успокоился. Рано утром к нему пришли сорок человек, попили в
сенцах воды от дальней ходьбы и объявили:
— Товарищ Чепурный, они врут — они ничем не занимаются, а лежат лежа и спят.
Чепурный понял:
— Чудаки — ночь же была! А вы мне что-нибудь про ихнюю идеологию расскажите,
пожалуйста!
— Ее у них нету, — сказал председатель комиссии. — Они сплошь ждут конца света…
— А ты им не говорил, что конец света сейчас был бы контрреволюционным шагом? —
спросил Чепурный, привыкший всякое мероприятие предварительно сличать с революцией.
Председатель испугался:
— Нет, товарищ Чепурный! Я думал, что второе пришествие им полезно, а нам тоже
будет хорошо…
— Это как же? — строго испытывал Чепурный.
— Определенно, полезно. Для нас оно недействительно, а мелкая буржуазия после
второго пришествия подлежит изъятию…
— Верно, сукин сын! — охваченный пониманием, воскликнул Чепурный. — Как я сам
не догадался: я же умней тебя!
Один из сорока человек здесь скромно выдвинулся и попросил:
— Товарищ Чепурный, разрешите?
— А ты кто такой? — Чепурный не видел в Чевенгуре этого лица, помня внешность
всех остальных людей наизусть.
— Я, товарищ Чепурный, председатель ликвидационного комитета по делам земства
Чевенгурского уезда в старых границах, моя фамилия Полюбезьев. В комиссию я выдвинут
своим комитетом — со мной есть копия протокола распорядительного заседания комитета.
Алексей Алексеевич Полюбезьев поклонился и протянул Чепурному руку.
— Есть такой комитет? — удивленно вопросил Чепурный, не чувствуя руки Алексея
Алексеевича.
— Есть! — сказал кто-то из массы комиссии.
— Упразднить сегодня же явочным порядком! Поглядеть, нет ли еще чего из остатков
империи, — и тоже сегодня уничтожить!
— распорядился Чепурный и обратился к Полюбезьеву: — Говори, гражданин,
пожалуйста!
Алексей Алексеевич объяснил с большой точностью и тщательностью городское
производство вещества, чем еще больше затемнил ясную голову Чепурного, обладавшего
громадной, хотя и неупорядоченной памятью; он вбирал в себя жизнь кусками, — в голове