Page 69 - Собрание рассказов
P. 69

вообще очень многие мужчины почему-то совершенно несправедливы к дяде Родни, и что,
               конечно,  если  папа  теперь жалеет,  что одолжил  дяде  Родни  несчастные  пятьсот  долларов,
               когда  речь  шла о  добром  имени  семьи,  то  пусть  так  и  скажет,  а  дедушка  хоть в  лепешку
               разобьется, только ему их  уж как-нибудь вернет, и потом стала плакать, и папа сказал:  да
               ладно, ладно, а мама все плакала и говорила, что дядя Родни в семье любимчик, поэтому,
               должно быть, папа его так ненавидит, а папа говорил: да ладно, ладно, ради всего святого,
               хватит тебе.
                     Откуда маме с папой было знать, что дядя Родни, когда гостил у нас прошлым летом,
               без дела не сидел, да и в Мотстауне тоже никто не знает, что он и там делал свое дело, а я с
               ним на пару, это когда в первый раз, в прошлое Рождество. Он потому что сказал, что кому
               как нравится, одни делают дело с мужчинами, другие с женщинами, и никого его дела не
               касаются, даже мистера Такера. Он сказал, что ведь ты же не ходишь, не болтаешь, чего там
               твой  папа  делает,  а  я  говорю,  зачем  болтать-то,  все  и  так  знают,  что  папа  работает  по
               извозному делу, и дядя Родни мне сказал, что за молчок полникеля, а вообще, может, я не
               хочу никели зарабатывать, так он найдет кого другого. Ну, я и стал с ним работать: торчу у
               забора мистера Такера, пока он в город не уйдет, тут я вдоль забора до угла и гляжу,  пока
               мистера Такера видно, а потом шапку на тычок, и пускай там висит, пока снова не завижу
               мистера Такера. Сколько я там стоял, ни разу его не завидел, потому что дядя Родни до этого
               успевал справиться, он выходил, и мы с ним вместе шли домой, и он говорил маме, что мы
               изрядно прогулялись, а мама говорила, что дяде Родни это очень полезно для здоровья. Ну, а
               как мы дома, так он мне никель. А четвертак он мне только один раз заплатил, это когда на
               рождество в Мотстауне он делал дело с другой леди, только раз такое и было, ну ничего, зато
               летом-то,  пока  он  гостил,  я  никелями  заработал  куда  больше,  чем  четвертак.  Опять  же
               все-таки  рождество  было,  и  он  дедушкиного  тоника  хлопнул,  а  потом  уж  заплатил  мне
               четвертак, а теперь вдруг да полдоллара даст, чего не бывает. Ну прямо сил нет ждать.

                                                              II

                     То да се, а потом все-таки рассвело, я надел свой воскресный костюм и пошел к дверям
               смотреть, вдруг извозчик уже приехал, и на кухню к Рози, что ведь почти уже пора, а она
               мне, до поезда, мол, еще битых два часа. И только она это сказала, слышим — извозчик, ну,
               думаю, время к поезду ехать, вот здорово-то как, приедем к дедушке, глядишь, и вечер, а там
               и до утра недолго, а если мне в этот раз полдоллара достанется, до чего ж будет здорово. Тут
               мама выскочила на улицу даже без шляпки и говорит: что за спешка, еще два часа до поезда,
               она и одеваться не начинала, а Джон Поль, что да, мэм, только его папа прислал, чтоб Джон
               Поль сказал маме, что тетя Луиза уже здесь и пусть мама поторопится. Ну, мы запихнули в
               коляску  корзину  с  подарками,  я  на  козлах  с  Джон  Полем,  а  мама  из  коляски  кричит,
               спрашивает  про  тетю  Луизу,  и  Джон  Поль  сказал,  что  тетя  Луиза  наняла  пролетку  и
               приехала, а папа ее повел в гостиницу завтракать, потому что из Мотстауна она выехала ни
               свет  ни  заря.  Так  что  тетя  Луиза,  наверно,  приехала  в  Джефферсон  помочь  маме  с папой
               купить дедушке подарок.
                     — Для других-то всех у нас есть, — сказал я. — Дяде Родни я вон за свои деньги купил.
                     Тут Джон Поль давай смеяться, а я сказал: чего ты? — а он сказал, его смех разбирает,
               какой же дяде Родни прок от моих подарков, а я сказал: почему? — а он, что другое дело,
               был бы я девчонкой, а я сказал: почему? — а Джон Поль сказал, что вот мой папа, это верно,
               с  радостью  бы  сделал  дяде  Родни  подарок,  не  дожидаясь  даже  рождества,  а  я  спросил:
               какой? — и Джон Поль сказал: к месту бы его пристроил. И я тогда рассказал Джон Полю,
               как дядя Родни гостил  у нас прошлым летом и все время работал, и Джон Поль перестал
               смеяться и сказал, что, конечно, если человек за одним делом ни днем, ни ночью отдыха не
               знает, то чем же это не работа, оно и лучше, что приятная, а я сказал, что все равно же дядя
               Родни теперь-то работает в конторе Давильной компании, и Джон Поль захохотал и сказал,
               что еще бы, дядю Родни нужно давить целой компанией. Тут мама стала кричать ему, чтобы
   64   65   66   67   68   69   70   71   72   73   74