Page 72 - Собрание рассказов
P. 72

послала туда Эммелину, няньку тетилуизиного малыша, только дверь-то оказалась заперта
               изнутри, а Мэнди не отвечала, тогда бабушка пошла сама, а Мэнди все равно не отвечала, и
               мой двоюродный брат Фред залез в окошко, а Мэнди там и нет, и тут как раз вернулся из
               города дядя Фред, и они с папой стали кричать в два голоса: «Заперта? Изнутри? И никого
               там нет?»
                     А  потом  дядя  Фред  сказал,  пусть  папа  пойдет  заведет  с  дедушкой  какой-нибудь
               разговор, папа пошел, а тут тетя Луиза хвать их обоих и говорит, что с дедушкой она сама
               разберется, а они пусть идут его искать и найдут его во что бы то ни стало, а папа сказал:
               лишь  бы  он,  дурак,  не  вздумал  их  кому-нибудь  загнать,  а  дядя  Фред  ему:  поздно
               спохватился, милый человек, чек-то десятидневной давности, а ты и не знал? Ну, мы пошли
               к дедушке, он засел в своем кресле и говорил, с чего это вдруг папа приехал сегодня, он его
               до  завтра  не  ждал,  но,  видит  бог,  хорошо  хоть  кто-нибудь  ему  на  глаза  попался,  а  то  он
               просыпается,  а  кухарки  нет,  Луиза  с  утра  пораньше  куда-то  сбежала,  и  даже  дядя  Родни
               куда-то  запропастился,  нет  бы  сходить  за  почтой  и  принести  ему  сигару-другую,  то-то
               радости будет, когда это все к черту кончится, и это он так пока что шутил, до рождества-то
               у него все это в шутку выходило, другое дело после рождества, тогда уж не в шутку. Потом
               тетя  Луиза  вынула  дедушкины  ключи  у  него  из  кармана,  отперла  секретер,  который  дядя
               Родни всегда  раскрывал  отверткой,  и  достала  дедушкин  тоник,  а  мама  сказала  мне  пойти
               поискать братца Фреда и сестрицу Луизу.
                     А дяди Родни, значит, нет, как не бывало. Сначала-то я, правда, подумал, что мне и
               четвертака  не  видать,  не  повезло  на  этот  раз,  только  что  все-таки  рождество,  ну  ладно,
               рождество тоже ведь не каждый день. Ну вот, стал я гулять за домом, погулял-погулял, а тут
               как раз папа вышел с дядей Фредом, я вижу из-за кустов — они колотят в мэндину дверь и
               зовут: «Родни, Родни», вот тебе и раз. Тут пришлось мне нырнуть в самые кусты, потому что
               дядя Фред пошел прямо на меня к сараю за топором, ломать мэндину дверь. Только куда ж
               им обдурить дядю Родни. Мистер Такер дядю Родни и в своем-то доме не мог обдурить, а
               тут он у своего папы на заднем дворе, где же моему папе с дядей Фредом его обдурить. Я
               даже не стал их подслушивать. Я просто подождал, пока дядя Фред вышел из взломанной
               двери, пошел в сарай, отодрал топором дверной замок, засов и скобу и вернулся к мэндиному
               домику,  а  папа  как  раз  оттуда,  и  они  вдвоем  прибили  на  мэндину  дверь  замок  от  сарая,
               заперли  его,  обошли  домик  кругом,  и  я  слышу  —  дядя  Фред  окно  заколачивает.  И  ушли
               обратно в дом. А если и Мэнди тоже сидит у себя в домике и не может выйти, то это ничего,
               все  равно  скоро  приедет  поезд  из  Джефферсона,  привезет  Рози  с  папиным  воскресным
               костюмом; Рози будет стряпать и на нас, и на дедушку, так что выходит полный порядок.
                     Ну, и куда ж им обдурить дядю Родни. Спросили бы меня, я бы и то им сказал. Я бы им
               сказал, что дядя Родни другой раз нарочно дожидался темноты, а потом уж начинал делать
               дело.  Так  что  в  общем  выходил  полный  порядок,  хотя,  правда,  пока  это  я  отмотался  от
               братца Фреда и сестрицы Луизы, уже начало вечереть. От дня осталось всего ничего, скоро в
               городе начнут салюты палить, и мы тоже услышим, и его лицо едва- едва было видать между
               досок,  что  папа  с  дядей  Фредом  наколотили  на  заднее  окно.  Видать  было,  какой  он
               небритый,  а  он  меня  спрашивал,  черта  ли  я  болтаюсь  нивесть  где,  он  же  слышал,  что
               джефферсонский поезд пришел еще до обеда, около одиннадцати, и он смеялся, что папа с
               дядей  Фредом  заколотили  его  в  домике,  а  ему  как  раз  того  и  надо  было,  только  вот  мне
               придется как-нибудь улизнуть после ужина, как я, сумею? А я ему сказал, что на прошлое
               рождество  мне перепал  четвертак, и,  между  прочим,  не  надо  бы  в  такую  пору  удирать  из
               дому,  а  он  засмеялся  и  сказал:  четвертак?  четвертак?  а  десять  четвертаков  зараз  я
               когда-нибудь в жизни видел? — а я в жизни не видел, и он велел мне тотчас же после ужина
               быть здесь под окном с отверткой, и тогда я увижу разом десять четвертаков, только чтоб я
               помнил, что даже богу невдомек, где он сейчас, поэтому чтоб я катился покамест к чертям,
               возле домика не торчал и приходил с отверткой, когда совсем стемнеет.
                     Ну, меня-то им тоже не обдурить. Я потому что за этим дядькой весь день после обеда
               следил, я же джефферсонский, а не мотстаунский, вот  я и не знал, кто он такой. А потом
   67   68   69   70   71   72   73   74   75   76   77