Page 74 - Собрание рассказов
P. 74

посидит вечерок с родными. Ну, мы доужинали, и мама сказала, что проводит детей наверх
               спать, а тетя Луиза сказала: не надо, Эммелина сама справится, и мы пошли наверх по задней
               лестнице, а Эммелина сказала, что она и так нынче ни с того, ни с сего завтрак готовила,
               может,  конечно,  некоторые  думают,  что  она  прямо  рождество  для  них  будет  колесом
               вертеться, как бы не так, сообразили, вообще из такого дома надо бежать без оглядки, и мы
               пошли спать сами, а я немножко погодил и по задней лестнице вниз, по дороге вспомнил, где
               лежит отвертка. И слышно стало, как в городе пускают шутихи, хоть луна и ярко светила, а я
               все-таки  видел,  как  римские  свечи  и  ракеты  вскочили  на  небо.  Потом  рука  дяди  Родни
               высунулась в щель между досок и схватила отвертку. Лица его теперь было не видно, он как
               будто не совсем смеялся, он даже и не смеялся как будто, а просто так дышал за ставнем.
               Потому что где же им его обдурить.
                     — Ладно. — сказал он. — Десять четвертаков твои. Погодк-ка. А ты точно знаешь, что
               меня никто не выследил?
                     — Еще чего, сэр, — сказал я. — Я нарочно ждал у забора, чтоб он подошел и спросил.
                     — Кто подошел? — спросил дядя Родни.
                     — Ну, тот с бляхой, — сказал я.
                     И дядя Родни ругнулся. Но он не от  злости ругнулся. Он вроде как засмеялся, такие
               смешочки делал без слов.
                     — Он сказал, может, ты куда погостить поехал, а я ему, что да, сэр, — сказал я.
                     — Правильно, — сказал дядя Родни. — Ей-богу, вот подрастешь, будешь дела делать
               не  хуже  моего.  Да  и  завраться  не  успеешь,  недолго  осталось.  Ну,  стало  быть,  десять
               четвертаков твои, верно?
                     — Нет, — сказал я. — Пока не мои, у меня их нет.
                     Тут он снова ругнулся, а я сказал:
                     — Я давай подставлю шапку, ты их кидай, они не упадут.
                     Он тогда совсем заругался, только тихонько.
                     — Вот что, десять четвертаков я тебе не дам, — сказал он, и я стал говорить: «А сам
               сказал» — и дядя Родни сказал:
                     — А дам я тебе двадцать четвертаков.
                     И я сказал: «Так точно, сэр», а он мне объяснил, как найти нужный дом и чего делать,
               когда найду. Только бумажку в этот раз не надо было передавать, потому что дядя Родни
               сказал, что дело-то нешуточное, на двадцать четвертаков, на бумаге такие важные дела не
               пишутся,  опять  же  зачем мне  бумажка,  все  равно  я там  никого не знаю;  и голос  выходил
               шепотом из-за ставни, самого-то его было не видать, и он шептал, как ругался, вроде как он
               ругался  на  папу  с  дядей  Фредом,  что  они,  молодцы,  заколотили  дверь  и  ставни,  а  не
               сообразили, что ему только того и надо.
                     — Отсчитай  от  угла  дома  три  окошка.  Потом  кинь  песком  в  стекло.  Потом  окошко
               откроют  —  неважно, кто, ты все равно там никого не знаешь  —  ты только скажи, кто ты
               есть,  и  потом  скажи:  «Он  будет  с  пролеткой  на  углу  через  десять  минут.  Забирай
               драгоценности». Ну-ка, повтори, — сказал дядя Родни.
                     — Он будет с пролеткой на углу через десять минут. Забирай драгоценности, — сказал
               я.
                     — Скажи: «Забирай все драгоценности», — сказал дядя Родни.
                     — Забирай все драгоценности, — сказал я.
                     — Правильно, — сказал дядя Родни. Потом он сказал:
                     — Ну? Чего дожидаешься?
                     — Двадцати четвертаков, — сказал я.
                     Дядя Родни опять ругнулся.
                     — Ты что же, дела не сделавши, хочешь заработок получить? — сказал он.
                     — Ты  сказал,  что  с  пролеткой, —  сказал  я. —  А  вдруг  ты  забудешь  мне  заплатить,
               ускачешь и не вернешься, а мы пока  уедем. Помнишь, как еще тогда летом миссис Такер
               была один раз нездоровая, и ты не стал мне никель платить, сказал, что ты же не виноват, что
   69   70   71   72   73   74   75   76   77   78   79