Page 51 - Колымские рассказы

запахом поджаренной муки. Ничтожнейшую часть этого подавляющего все аромата я
жадно ловил по утрам, прижав нос к корочке еще не съеденной пайки. Но здесь он был
во всей густоте и мощи и, казалось, разрывал мои бедные ноздри.
Мастер прервал очарование.

— Загляделся, — сказал он. — Пойдем в котельную. Мы спустились в подвал. В чисто
подметенной котельной у столика кочегара уже сидел мой напарник. Кочегар в таком
же синем халате, что и у мастера, курил у печки, и было видно сквозь отверстия в
чугунной дверце топки, как внутри металось и сверкало пламя — то красное, то желтое,
и стенки котла дрожали и гудели от судорог огня.

Мастер поставил на стол чайник, кружку с повидлом, положил буханку белого хлеба.
— Напои их, — сказал он кочегару. — Я приду минут через двадцать. Только не тяните,
ешьте быстрее. Вечером хлеба дадим еще, на куски поломайте, а то у вас в лагере
отберут.
Мастер ушел.

— Ишь, сука, — сказал кочегар, вертя в руках буханку. — Пожалел тридцатки, гад. Ну,
подожди.

И он вышел вслед за мастером и через минуту вернулся, подкидывая на руках новую
буханку хлеба.

— Тепленькая, — сказал он, бросая буханку веснушчатому парню. — Из тридцаточки. А
то вишь, хотел полубелым отделаться! Дай-ка сюда. — И, взяв в руки буханку, которую
нам оставил мастер, кочегар распахнул дверцу котла и швырнул буханку в гудящий и
воющий огонь. И, захлопнув дверцу, засмеялся. — Вот так-то, — весело сказал он,
поворачиваясь к нам.

— Зачем это, — сказал я, — лучше бы мы с собой взяли.
— С собой мы еще дадим, — сказал кочегар. Ни я, ни веснушчатый парень не могли
разломить буханки.
— Нет ли у тебя ножа? — спросил я у кочегара.

— Нет. Да зачем нож?
Кочегар взял буханку в две руки и легко разломил ее. Горячий ароматный пар шел из
разломанной ковриги. Кочегар ткнул пальцем в мякиш.
— Хорошо печет Федька, молодец, — похвалил он. Но нам не было времени доискиваться,
кто такой Федька. Мы принялись за еду, обжигаясь и хлебом, и кипятком, в который мы
замешивали повидло. Горячий пот лился с нас ручьем. Мы торопились — мастер
вернулся за нами.

Он уже принес носилки, подтащил их к куче битого кирпича, принес лопаты и сам
насыпал первый ящик. Мы приступили к работе. И вдруг стало видно, что обоим нам
носилки непосильно тяжелы, что они тянули жилы, а рука внезапно слабела, лишаясь
сил. Кружилась голова, нас пошатывало. Следующие носилки грузил я и положил вдвое
меньше первой ноши.

— Хватит, хватит, — сказал веснушчатый парень. Он был еще бледнее меня, или
веснушки подчеркивали его бледность.

— Отдохните, ребята, — весело и отнюдь не насмешливо сказал проходивший мимо
пекарь, и мы покорно сели отдыхать. Мастер прошел мимо, но ничего нам не сказал.
Отдохнув, мы снова принялись за дело, но после каждых двух носилок садились снова —
куча мусора не убывала.
— Покурите, ребята, — сказал тот же пекарь, снова появляясь.

— Табаку нету.