Page 185 - Хождение по мукам. Хмурое утро

Иммерман скомандовал: «Смирно!» Машина остановилась, едва не задавив щенка,
который боком отскочил в сторону, как ватный, и опять сел. Телегин подъехал,
отсалютовал шашкой наугад кому-то из трех военных, сидевших в машине, – в рыжих
чапанах поверх шинелей. Тот, кто сидел рядом с шофером, поднялся и, положив руку на
ветровое стекло и не глядя на Телегина, принял рапорт.

Затем он резко повернулся к фронту. Двое военных на заднем сиденье, – один – бледно-
бумажный, с мокрой бородой, и другой – полный, надутый, свирепый, – поднялись и
взяли под козырек. Он заговорил лающим голосом, вскидывая лицо так, что чернели его
ноздри и плясало на переносице запотевшее пенсне:

– Бойцы, именем рабоче-крестьянской власти приказываю вам острее наточить шашки и
крепче привинтить штыки. Кто из вас не хочет напоить своего коня в устье тихого Дона?
Только трус не хочет этого… Почему вы еще здесь, а уже не там? Республика ждет от вас
легендарных подвигов. Вперед! Опрокиньте врага и развейте его прах по степи-
матушке…

Он говорил все напористее, в том же роде. Кончил и оглянул фронт. «Ура!» – крикнул он,
поднимая над головой стиснутый кулак, и бойцы разноголосо ответили. Смутила их эта
речь. Будто человек с луны свалился. Чего-чего, а уж такой обиды, что обозвал их
трусами, – они не ждали.
Кивком головы он подозвал Телегина:

– Я недоволен состоянием ваших бойцов, – это сброд на лошадях! Я недоволен
состоянием ваших коней, – это клячи! Следуйте за мной…
Он упал на сиденье рядом с шофером. Огромная машина с места рванулась к хутору.

Телегин поскакал вслед, торопливо соображая, – пожалуй, не был бы верный расстрел…

Машина остановилась у избы полевого штаба. Телегин и за ним Чесноков, неумело
плюхающийся в седле, подскакали. На крыльце стоял дежурный телефонист с
испуганным лицом, у него дрожала рука, поднесенная к виску. Он глазами умолял
Телегина о разрешении говорить. Заикаясь от усилия выражаться формально, он
сообщил, что минуту тому назад его вызвал штаб бригады (все учреждения, имущество,
казна и архивы бригады находились верстах в сорока севернее, в селе Гайвороны). Ему
успели передать, что на село Гайвороны наскочили разъезды белых, не иначе как
мамонтовцев, и тут же телефонная связь порвалась.

Надутый военный, – начальник штаба главкома, – тяжело сползая на колено, перегнулся
к переднему сиденью и начал шептать председателю. Тот кивнул и – через плечо
Телегину:

– Мои директивы вы получите полевой почтой.

Телегин и Чесноков долго еще, молча и ошалело, глядели на черную дорогу, по которой,
как видение, унеслась и растаяла в дождевой мгле звероподобная машина.

Даша работала в исполкоме, в отделе мелиорации, вторым помощником начальника
«стола проектов». Иногда она раскрашивала акварелью пятна на карте Костромской
губернии, где предполагалось осушать болота, добывать торф в неисчерпаемом
количестве и болотную руду. Иногда переписывала записки, которые сочинял инженер
Грибосолов для того, чтобы держать исполком в постоянном нервном возбуждении от
грандиозности его замыслов, по существу совершенно бесплодных, так как, кроме
ящичка с красками, кисточки и небольшого запаса ватманской бумаги, в мелиоративном
отделе не было ничего: ни лопат, ни телег, ни лошадей, ни насосов, ни денег, ни рабочей
силы.
Даша получала паек, – четверть фунта остистого хлеба, иногда немного лаврового листа
или перца в зернышках. Анисья, работавшая в исполкоме курьершей, получала за
боевые заслуги усиленный паек: кроме хлебной осьмушки и перца, еще полторы воблы,
иногда ржавую селедку.