Page 189 - Хождение по мукам. Хмурое утро

комендантской сотней двинулись на поиски своей бригады. У него еще оставалась
надежда собрать какие-нибудь остатки, – паника миновала, и Мамонтов был уже
далеко, – но скоро выяснилось, что под свинцовым небом, на взбухающих жнивьях и
непролазных пашнях, по оврагам и перелескам, где путается туман, никаких людей
собрать невозможно… Одни ушли разыскивать какую-нибудь фронтовую часть, чтобы с
ней соединиться, другие разбрелись по хуторам, прося под окошками пустить
обогреться, третьи только того и ждали, – задали стрекача подальше от этих мест – по
домам, к бабам, на печки.

Два красноармейца из 39-го полка, отощавшие до того, что без сил сидели под стогом,
рассказали наехавшим на них Телегину, Рощину и комиссару Чеснокову очень
невеселую историю…
– Напрасно ездите по полю, никого не соберете, – сказал один. – Был полк, нет его.

Другой, продолжая сидеть спиной к стогу, оскалил зубы:
– Продали нас – и весь разговор… Что мы – не понимаем боевых приказов? Мы все
понимаем – продали… Командование, мать твою! Картонные подметки ставят! – И
пошевелил пальцами, торчавшими из сапога. – Кончили воевать… Кончено… Аминь!
У этого стога Телегин и сплоховал. В памяти его выплыл чудовищный радиатор с двумя,
разнесенными в стороны, прожекторами. Ну, где же тут оправдаться! С ленивым
благодушием все проворонил, прошляпил, растерял…

– Подождите на меня кричать, – сказал он Рощину и Чеснокову. – Ну, ослабел, ну,
струсил, ну, виноват… – И он, отвратительно морщась, начал прятать наган в кобуру. –
Всю жизнь мне везло, всю жизнь ждал, что сорвусь когда-нибудь… Ладно, пускай судит
ревтрибунал…
– Да черт тебя возьми, не в тебе сейчас дело! – дергая щекой, закричал на него Рощин. –
Куда ты ведешь эскадрон? На восток, на запад? Какие у тебя соображения? Какая
непосредственная задача? Думай!

– Дай карту…
Телегин сердито взял карту из рук Рощина и, рассматривая ее, бормотал под нос всякие
обозные выражения, относящиеся к самому себе. Названия городов, сел, хуторов
прыгали у него в глазах. Он и это, наконец, преодолел. После спора было решено –
двинуться на восток, ища встречи с частями Восьмой армии.

Весь остаток дня шли на рысях – где только было возможно. Темной ночью, когда уже не
видать конских ушей, выслали разведчиков поискать поблизости затерявшееся в
непроглядной тьме село Рождественское. Остановились, не спешиваясь, и долго
ожидали. Вадим Петрович придвинул лошадь к лошади Телегина, коснулся коленом его
колена.

– Ну? – спросил он. – Может быть, все-таки объяснишь?.. Разговаривать с тобой можно?
– Можно.

– Для чего ты устроил этот спектакль?
– Какой спектакль, Вадим?

– С незаряженным револьвером…
– Ты с ума сошел!.. – Иван Ильич перегнулся в седле к нему, но так ничего и не
различил, кроме неясного пятна с черными глазницами. – Вадим, значит, не ты вынул
патроны?

– Не я вынул патроны из твоего револьвера… Начинаю думать, что ты хитрее, чем
кажешься…
– Не понимаю… Смалодушничал… при чем тут хитрость… я бы на твоем месте не
вспоминал бы уж…