Page 105 - Живые и мертвые

Уже когда колонна была снова в пути, земля и воздух несколько раз дрогнули от
разрывов бомб где-то впереди.
Все ждали новых разрывов, но их не было.
– Не похоже, чтоб отбомбились, – сказал Золотарев. – Так только, капнули! Как
по-вашему, товарищ политрук?
Синцов был того же мнения. Настроение людей не испортилось. То, что стреляли свои
зенитчики и на их глазах сбили самолет, уравновешивало тревогу, вызванную появлением
немецких бомбардировщиков.
Через несколько километров произошла заминка. Колонна доехала как раз до того
места, где недавно упали бомбы. Обозленные потерей, немцы сбросили несколько бомб на
позиции зенитной батареи, стоявшей у моста через узкую речушку.
Зенитки остались невредимыми, но одна из бомб упала у самого моста, испортив
подъезд к нему и силой взрывной волны снеся перила и часть настила.
Сначала колонна остановилась, но потом Синцов издали увидел, как через мост сперва
осторожно проехала «эмочка», а потом один за другим стали переезжать грузовики.
Когда их машина подъехала почти к самому мосту, Синцов, встав в кузове,
поинтересовался, как переезжают передние. Сейчас через мост как раз двигался грузовик
Шмакова. Через тот пролет моста, с которого был сорван настил – длиной метра в четыре, –
грузовик шел прямо по двум толстым деревянным балкам, лежавшим в основании настила,
шел медленно и точно. Стоило передним или задним колесам съехать чуть-чуть в сторону –
и грузовик бы провалился.
Именно это и случилось со следующим грузовиком, в кабине которого ехал Хорышев.
Шофер, наверно, не такой опытный, как другие, чуть-чуть взял руля не туда, заднее колесо
заскользило по балке, и грузовик провалился, повиснув карданом на одной из балок и, по
счастью, зацепившись передними колесами за другую.
Никто не пострадал, только один из бойцов от толчка вылетел через борт, упал в речку
и теперь, мокрый с ног до головы, вылезал из воды под смех товарищей.
Через минуту Хорышев уже распоряжался на мосту, и люди, выскочившие из его
грузовика и из грузовика, в котором ехал Синцов, прилаживались, как бы половчей, общими
усилиями снова поставить машину на балки.
Шмаков, сложив рупором руки, кричал с того берега: подождать или нет? Но Данилов,
объехавший по обочине грузовики и уже стоявший у самого моста, ответил, размахивая
своей зеленой фуражкой, что не надо: зачем устраивать лишнее скопление?
– Езжайте! Тут до Юхновского шоссе не много осталось; через пять километров
перекресток, свернете налево, а мы за вами. Да там «эмка» идет впереди, покажет! – кричал
он.
Шмаков сел в машину и поехал вперед, догоняя другие грузовики, а на мосту еще
четверть часа продолжалась работа.
Наконец грузовик благополучно переехал мост. Данилов приказал, чтобы с остальных
слезли все, кроме шоферов, и пропускал машины по одной, под собственным наблюдением.
Только когда последний грузовик оказался на той стороне, Данилов тронулся вслед за
ним на своей «эмочке». Машины двинулись дальше к Юхновскому шоссе, догоняя ушедшую
вперед голову колонны.
Ни полковой комиссар из политотдела армии, ни подполковник из отдела
формирования, ни Шмаков, ехавшие в голове и середине колонны, ни замыкавший колонну
Данилов – никто из них не знал, что уже несколько часов тому назад к югу и к северу от
Ельни немецкие танковые корпуса прорвали Западный фронт и, давя наши армейские тылы,
развивают прорыв на десятки километров в глубину.
Никто из них еще не знал, что вынужденная остановка у моста, разрезавшая их колонну
надвое, в сущности, уже разделила их всех, или почти всех, на живых и мертвых.
Шмаков не мог знать того, что грузовик, на который он пересел, будет последней
машиной, благополучно свернувшей с Ельнинского грейдера на Юхновское шоссе.