Page 122 - Живые и мертвые

окружения частями, наскоро подбросив им продовольствие, гранаты и патроны.
Вечером того же дня, когда они вырвались из окружения, эти люди снова дрались, но
теперь уже не фронтом на восток, а фронтом на запад, и Москва была не перед ними, а за
ними, и у них снова было хоть немного артиллерии и соседи справа и слева. И, несмотря на
перешедшую все границы усталость, они были рады этому.
Но Золотарев чувствовал себя несчастным, и хотя он был человек маленький,
всего-навсего рядовой боец, но все-таки на второе утро после выхода из окружения он
доказал, что ему непременно нужно явиться к командиру танковой бригады подполковнику
Климовичу.
Климович, только что по чистой случайности выскочив невредимым из-под сплошного
обстрела, вернулся с наблюдательного пункта на командный и стоял у исковерканного
снарядами здания сельской школы. Сняв шлем, он с удовольствием, как под душ, подставил
свою бритую голову под сыпавшийся осенний дождик.
– Таких дождей с неделю, – смотришь – и дороги размыло. Всем плохо, но немцам
хуже, – говорил он стоявшему рядом с ним капитану-танкисту, косясь на подошедшего
Золотарева.
– Что у вас?
Золотарев доложил. Он чувствовал, что командиру бригады недосуг долго с ним
разговаривать, но Климович слушал его, не выражая нетерпения, и перебил только раз, когда
Золотарев сказал, что, как он слышал от политрука, тот был знаком с товарищем
подполковником.
– Про знакомство – пустое! – прервал его Климович. – И за знакомых и за незнакомых,
не разбирая, каждый день головы кладем! Какие на войне знакомства?!
И была в его голосе горечь человека, на глазах которого погибло столько хороших
людей, что он уже не может больше сожалеть о ком-то одном больше, чем о всех других, не
из бесчувствия, а из справедливости.
И еще сказал он, и тоже всего несколько слов, когда Золотарев вынул из гимнастерки
документы Синцова:
– Совесть мучает, что не вернулись за ним?
– Да.
– А уходили – думали, вернетесь?
– Да.
– Ну и нечего себя виноватить. Хотели сделать как лучше, а вышло, как война
приказала! Бывает так, что и бог не угадает! – Климович вспомнил в эту минуту, что, не
реши он сам сделать как лучше, не отправь семью из Слонима в Слуцк машиной, они не
попали бы под бомбу, а уехали бы через шесть часов поездом и были бы живы, как многие
другие семьи.
– Давайте!
Он взял из рук Золотарева документы Синцова и сказал, передавая их стоявшему рядом
капитану:
– Положи, Иванов, где наши лежат.
Он не пояснил при этом, что имел в виду. Это было понятно им обоим: в кочевавший с
ними железный ящик, как в братскую могилу, все время, пока они пробивались из
окружения, один за другим ложились документы всех, кто складывал головы в бою…

10

Синцов не знал, сколько он пролежал в беспамятстве, пять минут или час. Но первое
чувство, которое он испытал, очнувшись, было чувство тишины.
Он поднял голову, оперся на руки и сел, стирая ладонями залепившую глаза кровь.
Потом оглянулся. Кругом никого не было.
– Золотарев! – слабо крикнул он и во второй раз, погромче: – Золотарев!