Page 176 - Живые и мертвые

– А где Иконников? – пересчитав всех глазами, спросил Малинин. – Не явился?
– Не придет Иконников, – отозвался человек с корзинкой, которого называли
Трофимовым. – Я заходил за ним, там команда работает, подвал откапывает… А он в
подвале.
– А как они, – спросил Малинин, – дают о себе знать?
– Пока стучат, что живые.
Кто-то невесело усмехнулся, что хуже нет этих подвалов, лучше уж принимать смерть
на своей жилплощади!
– Раз Иконников не придет, значит, все! – сказал Малинин.
Построились по двое. Малинин стал впереди, а Синцов оказался один в последнем
ряду. Так, колонной, и зашли в просторный двор ФЗУ, мимо часового в гражданском. Он
пропустил их, по-свойски поздоровавшись с Малининым:
– Здравствуйте, Алексей Денисыч!
– Здравствуй, – отозвался недовольный этим штатским приветствием Малинин.
Он оставил вновь прибывших на дворе и прошел в помещение, к комиссару батальона,
доложить о прибытии.
Не возвращался он долго, минут двадцать. Наконец вернулся, еще более хмурый, чем
обычно.
– Трофимов, – сказал он человеку с корзинкой, – тебя, когда отсутствую, назначаю
старшим по команде. Сообщаю: сегодня назначен день занятий. В течение дня должны
прибыть командиры рот. На взвод сегодня получим пятнадцать винтовок, а там видно будет.
Общие занятия – начало в десять, а пока можно греться в казарме. Для нас отведена комната
девятнадцать, вторая с правой руки. А ты, Синцов, – Малинин посмотрел на Синцова так,
словно у него болели зубы и каждый произносимый звук доставлял ему боль, – останься.
Пойдем к комиссару.
«Вон оно, начинается», – подумал Синцов.
– Привел, спрашивайте, – все так же хмуро сказал Малинин, когда они вошли к
комиссару батальона.
Комиссар батальона сидел в классе за учительским столом; позади него была доска,
исчерканная мелом.
Малинин присел боком за ученический стол. Синцов стоял.
Комиссар батальона был хорошо одетый человек лет пятидесяти, в толстом вязаном
свитере и темно-синем костюме со старым орденом Красного Знамени. Рядом на стул были
брошены кожаное пальто и пыжиковая шапка. На столе перед комиссаром лежал маузер с
прикрепленной к кобуре серебряной дощечкой.
– Вы садитесь, – вместо приветствия сказал он Синцову. – Надо подумать, как с вами
быть. А то я заявил – не надо нам таких, – а вот товарищ Малинин недоволен.
– Ваше дело – приказывать, при чем тут мое неудовольствие! – сказал Малинин.
– Как приказывать, я еще не вспомнил, – усмехнулся комиссар. – Вот обмундируюсь,
вспомню, тогда начну приказывать. А пока давайте посоветуемся. Мне товарищ Малинин
рассказал в общих чертах вашу историю, – снова обратился он к Синцову. – Но, может, вы
какие-нибудь детали сами хотите добавить?
У комиссара были зачесанные на косой пробор отливающие сталью сивые волосы,
узкое умное лицо, насмешливо поджатые губы и такие же насмешливые глаза за дорогими
очками в золотой оправе.
– Что ж добавлять, – сказал Синцов, глядя в эти насмешливые глаза. – Только кишки
мотать!
С отчаяния у него это получилось грубо, но как раз его грубость почему-то произвела
хорошее впечатление на комиссара.
– Ну, уж сразу и кишки! Хоть у меня фамилия и немецкая, но я вам не немец, чтобы
кишки мотать. Их вам и так уж помотали, судя по рассказу товарища Малинина. Но вот в
чем мое сомнение, если вы в состоянии его разрешить – возражайте! Если бы вы были