Page 73 - Живые и мертвые

– Серпилин! – воскликнул он, разведя руками, и трудно было понять, то ли это жест
крайнего изумления, то ли он хочет обнять Серпилина.
– Да, я комбриг Серпилин, – неожиданно сухим, жестяным голосом сказал Серпилин, –
командир вверенной мне дивизии, а вот кто вы, пока не вижу. Ваши документы!
– Серпилин, я Баранов, ты что, с ума сошел?
– В третий раз прошу вас предъявить документы, – сказал Серпилин все тем же
жестяным голосом.
– У меня нет документов, – после долгой паузы сказал Баранов.
– Как так нет документов?
– Так вышло, я случайно потерял… Оставил в той гимнастерке, когда менял вот на
эту… красноармейскую. – Баранов задвигал пальцами по своей засаленной, не по росту,
тесной гимнастерке.
– Оставили документы в той гимнастерке? А полковничьи знаки различия у вас тоже на
той гимнастерке?
– Да, – вздохнул Баранов.
– А почему же я должен вам верить, что вы заместитель начальника оперативного
отдела армии полковник Баранов?
– Но ты же меня знаешь, мы же с тобой вместе в академии служили! – уже совсем
потерянно пробормотал Баранов.
– Предположим, что так, – нисколько не смягчаясь, все с той же непривычной для
Синцова жестяной жесткостью сказал Серпилин, – но если бы вы встретили не меня, кто бы
мог подтвердить вашу личность, звание и должность?
– Вот он, – показал Баранов на стоявшего рядом с ним красноармейца в кожаной
куртке. – Это мой водитель.
– А у вас есть документы, товарищ боец? – не глядя на Баранова, повернулся Серпилин
к красноармейцу.
– Есть… – красноармеец на секунду запнулся, не сразу решив, как обратиться к
Серпилину, – есть, товарищ генерал! – Он распахнул кожанку, вынул из кармана
гимнастерки обернутую в тряпицу красноармейскую книжку и протянул ее.
– Так, – вслух прочел Серпилин. – «Красноармеец Золотарев Петр Ильич, воинская
часть 2214». Ясно. – И он отдал красноармейцу книжку. – Скажите, товарищ Золотарев, вы
можете подтвердить личность, звание и должность этого человека, вместе с которым вас
задержали? – И он, по-прежнему не поворачиваясь к Баранову, показал на него пальцем.
– Так точно, товарищ генерал, это действительно полковник Баранов, я его водитель.
– Значит, вы удостоверяете, что это ваш командир?
– Так точно, товарищ генерал.
– Брось издеваться, Серпилин! – нервно крикнул Баранов.
Но Серпилин даже и глазом не повел в его сторону.
– Хорошо, что хоть вы можете удостоверить личность вашего командира, а то, не ровен
час, могли бы и расстрелять его. Документов нет, знаков различия нет, гимнастерка с чужого
плеча, сапоги и бриджи комсоставские… – Голос Серпилина с каждой фразой становился все
жестче и жестче. – При каких обстоятельствах оказались здесь? – спросил он после паузы.
– Сейчас я тебе все расскажу… – начал было Баранов.
Но Серпилин, на этот раз полуобернувшись, прервал его:
– Пока я не вас спрашиваю. Говорите… – снова повернулся он к красноармейцу.
Красноармеец, сначала запинаясь, а потом все уверенней, стремясь ничего не забыть,
начал рассказывать, как они три дня назад, приехав из армии, заночевали в штабе дивизии,
как утром полковник ушел в штаб, а кругом сразу началась бомбежка, как вскоре один
приехавший из тыла шофер сказал, что там высадился немецкий десант, и он, услышав это,
на всякий случай вывел машину. А еще через час прибежал полковник, похвалил его, что
машина стоит уже наготове, вскочил в нее и приказал скорей гнать назад, в Чаусы. Когда они
выехали на шоссе, впереди была уже сильная стрельба и дым, они свернули на проселок,