Page 92 - Живые и мертвые

бороды, помылись, почистились. Некоторые вышедшие накануне в совсем растерзанном
виде были теперь в сером танкистском обмундировании: сердце не камень, – по приказу
Климовича, его пом по тылу расщедрился на десять комплектов.
Все, входя в палатку и радостно здороваясь, не узнавали друг друга. Было трудно себе
представить, что всего одна проведенная в человеческих условиях ночь, баня и бритье могут
до такой степени изменить людей.
Батальонный комиссар Шмаков представил приехавшему начальству своих товарищей
по окружению и положил на стол список на триста двенадцать человек, пробившихся через
немцев.
Приехавших начальников было трое: полковой комиссар из политотдела армии –
черноволосый, добродушный, невыспавшийся и все время позевывавший ласковый
мужчина, подполковник из фронтового отдела формирования – немолодой, сидевший прямо,
как палка (»Сухарь сухарем», – с первого взгляда подумал о нем Синцов), и маленький
майор из Особого отдела, почему-то в форме пограничника, с замкнутым лицом и строго
поджатыми губами.
Утренний разговор с Климовичем насторожил Синцова. Вместо того чтобы, как ему
мечталось, прежде всего торжественно построить всех их, вышедших из окружения с
оружием в руках, со знаменем, и поблагодарить за службу, их почему-то собирали в палатке,
отдельно от бойцов… Синцову вдруг показалось, что все непременно произойдет до
обидного не так, как хотелось.
Но разговор, напротив, начался совсем не обидным образом.
Ласковый полковой комиссар из политотдела армии, заговоривший первым, сказал, что
торжественное построение здесь, вблизи передовой, нецелесообразно. Это не поздно сделать
и по прибытии на место, в район Юхнова, куда их всех сегодня же перебросят. Товарищи
командиры и политработники, которых он от лица командования поздравляет с выходом из
окружения, должны понять, что решение вопроса о том, будет ли сохранен номер за их
дивизией, останется ли она и будет пополняться как таковая, – этот вопрос, который уже
поставил перед ним товарищ Шмаков, решается не за один день, и притом не им, и даже не
командованием армии. Пока же этот вопрос не решился там, где выше, приходится
рассматривать всех вышедших из окружения не как воинскую часть, а как временно
сформировавшуюся в условиях окружения группу, которая как таковая уже выполнила свои
задачи. А раз так, то теперь как группа она уже не существует, и те, кому положено этим
интересоваться, будут отныне рассматривать вопрос о каждом из них отдельно, с учетом их
званий, должностей и того, как каждый проявил себя в окружении.
– Тем более, – добавил полковой комиссар, – что, по предварительным данным, в
группе из самой Сто семьдесят шестой дивизии оказалось всего сто семь человек, а
остальные две трети присоединились из разных частей, в разное время.
Пока он все это говорил, Шмаков кончиком платка вытирал под очками слезившиеся от
бессонницы глаза и все время внимательно смотрел на полкового комиссара; до этого
общего разговора у них был уже один, предварительный, и Шмаков с тревогой ждал, как
теперь будет говорить полковой комиссар – так или не так, как нужно, по мнению его,
Шмакова.
Потом полковой комиссар повернулся к подполковнику из отдела формирования, и
подполковник сказал скрипучим, деревянным голосом, что когда люди придут на место и
поступят к ним в распоряжение, то там с ними и будет дальнейший разговор, а сейчас
товарищи командиры должны построить людей, довести их под своей командой до машин –
машины стоят в километре отсюда, в лесочке, – рассадить по машинам из расчета двадцать
бойцов и два командира на каждую. Место назначения – село Людково, под Юхновом,
расстояние – сто сорок километров, маршрут следования – на юго-восток по дороге Ельня –
Спас-Деменск, а затем по Юхновскому шоссе на восток. Интервал следования между
машинами – тридцать метров, в случае налетов авиации следует рассредоточивать людей
подальше от дороги. Он сам поедет на легковой машине в голове колонны. Отбарабанив все