Page 98 - Живые и мертвые

были ни к чему, и по какому-то наитию задорно крикнул почти ту же самую фразу, которую
год спустя сказал Сталин: «И на нашей улице еще будет праздник, товарищи!»
В рядах прозвучало нестройное «ура», перемешанное со слезами волнения.
Сделав паузу, Шмаков внешне очень спокойно, хотя внутренне это спокойствие далось
ему с большим трудом, объявил, как о чем-то само собой разумевшемся, что так как их
отправляют во фронтовой тыл, необходимо перед отправкой сдать здесь все наличное
трофейное оружие, а также боеприпасы к нему. После отдыха и переформирования всех
вооружат как положено, а трофейное оружие нужно здесь, на фронте.
– А списки всего, что передали, мы, товарищи, сохраним, – почувствовав в рядах
растерянный шорох, добавил Шмаков, – чтобы помнить, кто кого разоружал, пока мы шли из
окружения, – немцы нас или мы немцев.
Потом он сказал, что грузовики для отправки в тыл уже прибыли, сразу после сдачи
оружия начнется погрузка, и подал команду «вольно».
Командиры рот и взводов вышли из строя и занялись сдачей оружия, а Шмаков,
обернувшись, посмотрел на полкового комиссара.
«Ну как? – спрашивал его взгляд. – Все сделано, как договорились?»
Тот кивнул.
– А все-таки про дивизию не удержались – сказали! – укоризненно проскрипел
деревянный подполковник.
– Не про дивизию, а про знамя дивизии! – огрызнулся было Шмаков, но сменил гнев на
милость и улыбнулся. – Вы лучше не связывайтесь со мной, товарищ подполковник. Я
старый диалектик, даже ученое звание по этой части имею; начнем спорить насчет
формулировок – обведу вокруг пальца!
Сдача трофейного оружия заняла час. Одни бойцы сдавали его равнодушно: раз
положено, так положено; другие огорчались и вполголоса матерились; третьи припрятывали
трофейные пистолеты: с ними было особенно жаль расставаться.
Синцов, у которого не было пистолета, а только немецкий автомат, сдал его и остался
совсем без оружия. В таком же положении, как он, оказались и многие другие командиры, во
время выхода из окружения не считавшие пистолет серьезным оружием и предпочитавшие
ему трофейный автомат или карабин.
– Поторапливайтесь, товарищи! – вдруг, подойдя к Шмакову, сказал Климович. К нему
самому только что подбежал оперативный дежурный и сказал что-то такое, что резко
изменило его настроение. – Поторапливайтесь! Чтоб через пять минут вас тут не было! –
закончил он.
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, он пожал руку Шмакову, откозырял остальным
и позвал Иванова:
– Пошли, капитан!
Синцов догнал их.
– Товарищ подполковник! – окликнул он Климовича.
Климович круто остановился, повернулся к нему и пожал руку.
– Прощай, Ваня! Езжайте, не канительтесь! А мне, извини, недосуг.
И пошел дальше.

8

Колонна из тринадцати грузовиков и двух «эмочек» – в голове и в хвосте – уже второй
час ехала по лесному грейдеру, который, по словам знающих людей, где-то впереди выходил
на Юхновское шоссе.
После вчерашнего дождя снова стояла сухая ветреная погода. По сторонам дороги
километры желтого и красного осеннего леса перемежались полосами уходивших далеко к
горизонту осенних серых полей. Гонимые ветром жухлые листья все время перебегали
дорогу под колесами машин. Иногда сквозь тучи проглядывало солнце, и становилось совсем