Page 27 - Мастер и Маргарита

холодна вода, и мелькнула даже мысль, что не удастся, пожалуй, выскочить на поверхность.
Однако выскочить удалось, и, отдуваясь и фыркая, с круглыми от ужаса глазами, Иван
Николаевич начал плавать в пахнущей нефтью черной воде меж изломанных зигзагов
береговых фонарей.
Когда мокрый Иван приплясал по ступеням к тому месту, где осталось под охраной
бородача его платье, выяснилось, что похищено не только второе, но и первый, то есть сам
бородач. Точно на том месте, где была груда платья, остались полосатые кальсоны, рваная
толстовка, свеча, иконка и коробка спичек. Погрозив в бессильной злобе кому-то вдаль
кулаком, Иван облачился в то, что было оставлено.
Тут его стали беспокоить два соображения: первое, это то, что исчезло удостоверение
МАССОЛИТа, с которым он никогда не расставался, и, второе, удастся ли ему в таком виде
беспрепятственно пройти по Москве? Все-таки в кальсонах… Правда, кому какое дело, а все
же не случилось бы какой-нибудь придирки или задержки.
Иван оборвал пуговицы с кальсон там, где те застегивались у щиколотки, в расчете на
то, что, может быть, в таком виде они сойдут за летние брюки, забрал иконку, свечу и спички
и тронулся, сказав самому себе:
— К Грибоедову! Вне всяких сомнений, он там.
Город уже жил вечерней жизнью. В пыли пролетали, бряцая цепями, грузовики, на
платформах коих, на мешках, раскинувшись животами кверху, лежали какие-то мужчины.
Все окна были открыты. В каждом из этих окон горел огонь под оранжевым абажуром, и из
всех окон, из всех дверей, из всех подворотен, с крыш и чердаков, из подвалов и дворов
вырывался хриплый рев полонеза из оперы «Евгений Онегин».
Опасения Ивана Николаевича полностью оправдались: прохожие обращали на него
внимание и оборачивались. Вследствие этого он решил покинуть большие улицы и
пробираться переулочками, где не так назойливы люди, где меньше шансов, что пристанут к
босому человеку, изводя его расспросами о кальсонах, которые упорно не пожелали стать
похожими на брюки.
Иван так и сделал и углубился в таинственную сеть Арбатских переулков и начал
пробираться под стенками, пугливо косясь, ежеминутно оглядываясь, по временам прячась в
подъездах и избегая перекрестков со светофорами, шикарных дверей посольских особняков.
И на всем его трудном пути невыразимо почему-то мучил вездесущий оркестр, под
аккомпанемент которого тяжелый бас пел о своей любви к Татьяне.

Глава 5

БЫЛО ДЕЛО В ГРИБОЕДОВЕ

Старинный двухэтажный дом кремового цвета помещался на бульварном кольце в
глубине чахлого сада, отделенного от тротуара кольца резною чугунною решеткой.
Небольшая площадка перед домом была заасфальтирована, и в зимнее время на ней
возвышался сугроб с лопатой, а в летнее время она превращалась в великолепнейшее
отделение летнего ресторана под парусиновым тентом.
Дом назывался «домом Грибоедова» на том основании, что будто бы некогда им
владела тетка писателя — Александра Сергеевича Грибоедова. Ну владела или не владела —
мы того не знаем. Помнится даже, что, кажется, никакой тетки-домовладелицы у Грибоедова
не было… Однако дом так называли. Более того, один московский врун рассказывал, что
якобы вот во втором этаже, в круглом зале с колоннами, знаменитый писатель читал отрывки
из «Горя от ума» этой самой тетке, раскинувшейся на софе, а впрочем, черт его знает, может
быть, и читал, не важно это!
А важно то, что в настоящее время владел этим домом тот самый МАССОЛИТ, во
главе которого стоял несчастный Михаил Александрович Берлиоз до своего появления на
Патриарших прудах.