Page 14 - На западном фронте без перемен

III
К нам прибыло пополнение. Пустые места на нарах заполняются, и вскоре в бараках уже нет
ни одного свободного тюфяка с соломой. Часть вновь прибывших — старослужащие, но, кроме
них, к нам прислали двадцать пять человек молодняка из фронтовых пересыльных пунктов.
Они почти на год моложе нас. Кропп толкает меня:

— Ты уже видел этих младенцев? Я киваю. Мы принимаем гордый, самодовольный вид,
устраиваем бритье во дворе, ходим, сунув руки в карманы, поглядываем на новобранцев и
чувствуем себя старыми служаками.

Катчинский присоединяется к нам. Мы разгуливаем по конюшням и подходим к новичкам,
которые как раз получают противогазы и кофе на завтрак. Кат спрашивает одного из самых
молоденьких:
— Ну что, небось, уж давно ничего дельного не лопали?

Новичок морщится:
— На завтрак — лепешки из брюквы, на обед — винегрет из брюквы, на ужин — котлеты из
брюквы с салатом из брюквы.
Катчинский свистит с видом знатока.

— Лепешки из брюквы? Вам повезло, — ведь теперь уже делают хлеб из опилок. А что ты
скажешь насчет фасоли, не хочешь ли чуток?
Парня бросает в краску:

— Нечего меня разыгрывать.

Катчинский немногословен:
— Бери котелок...
Мы с любопытством идем за ним. Он подводит нас к бочонку, стоящему возле его тюфяка.
Бочонок и в самом деле почти заполнен фасолью с говядиной. Катчинский стоит перед ним
важный, как генерал, и говорит:

— А ну, налетай! Солдату зевать не годится! Мы поражены.
— Вот это да. Кат! И где ты только раздобыл такое? — спрашиваю я.

— Помидор рад был, что я его избавил от хлопот. Я ему за это три куска парашютного шелка
дал. А что, фасоль и в холодном виде еда что надо, а?

С видом благодетеля он накладывает парнишке порцию и говорит:
— Если заявишься сюда еще раз, в правой руке у тебя будет котелок, а в левой — сигара или
горсть табачку. Понятно?
Затем он оборачивается к нам:

— С вас я, конечно, ничего не возьму.
Катчинский совершенно незаменимый человек, — у него есть какое-то шестое чувство.
Такие люди, как он, есть везде, но заранее их никогда не распознаешь. В каждой роте есть
один, а то и два солдата из этой породы. Катчинский — самый пройдошливый из всех, кого
я знаю. По профессии он, кажется, сапожник, но дело не в этом, — он знает все ремесла. С
ним хорошо дружить. Мы с Кроппом дружим с ним, Хайе Вестхус тоже, можно считать,
входит в нашу компанию. Впрочем, он скорее исполнительный орган: когда
проворачивается какое-нибудь дельце, для которого нужны крепкие кулаки, он работает по
указаниям Ката. За это он получает свою долю.
Вот прибываем мы, например, ночью в совершенно незнакомую местность, в какой-то жалкий
городишко, при виде которого сразу становится ясно, что здесь давно уже