Page 270 - Петр Первый

– Вздор, вздор!
– Герр Питер, у меня тяжелое предчувствие.

– Старуха на бобах чего-нибудь нагадала?..
Отвернулся. У Амалии затряслись губы:

– Мой отец тоже в сильнейшей тревоге… Сегодня получила письмо…

– Письмо? – Он уставился кругло, как хищная птица, на взволнованное лицо девушки. –
Что пишет Книперкрон?
– Герр Питер, мы бы хотели не видеть того, чего нельзя больше не замечать… Хотели бы
не слушать. Но об этом говорят уже не таясь… (Амалия страшилась произнести какое-то
слово, нос ее начал краснеть.) Сие противно разуму… Сие было бы коварство… (От
напряжения у нее налились слезы.) Одно слово ваше, герр Питер…
Будто для глубокого вздоха она приоткрыла рот. За стулом Петра быстро, сурово
остановился Василий Волков. Обветренное лицо – не брито, суконный кафтан смят, –
видимо, только что вынут из походной сумки, – за обшлагом торчал угол письма. Амалия
сильно побледнела, зрачки ее торопливо перебегали с царя на Волкова. Она знала, что
Василий с женой – за границей… Сюда он прискакал явно не с добрыми вестями…
Петр указал ему на стул рядом: «Садись». Подошел, криво улыбаясь, Меньшиков в
роскошном парике. Петр протянул руку, Волков поспешно подал письмо.

– От короля Августа, – сказал Петр, не глядя на Амалию. – Дурные вести… В Ливонии
неспокойно… (Он вертел письмо, – решительно засунул его за борт кафтана.) Ну, что ж…
Ливония далека… нам веселиться не помешают… (И – Волкову.) Передай на словах…
Волков приподнялся было, Меньшиков за плечи посадил его и стоял, облокотясь о
спинку стула.

– Саксонское войско короля Августа вторглось в Лифляндию без объявления войны, –
запинаясь, сказал Волков. – Подошли к Риге, но смогли занять лишь невеликую крепость
Кобершанц. Город атаковать побоялись за жестоким огнем шведов… Генерал Карлович
после сей неудачной диверсии пошел к морю и приступом взял крепость Динамюнде,
под коей в конце штурма был убит наповал из мушкета.

– Жаль, жаль Карловича, – проговорил Петр. – Что ж, это все твои вести?.. – Он положил
холодную руку на руку Амалии. Девушка часто дышала. Он больно сжал ее руку. Волков
замялся. Александр Данилович, пропуская локоны парика сквозь пальцы в перстнях,
сказал небрежно:

– Я его спрашивал, более ничего не знает, – был в Варшаве, когда пришли вести из-под
Риги. В тот же день король Август послал его сюда. Саксонцы Риги не взяли и не
возьмут, – у шведов зубы крепки… Пустое дело затеяно.

Амалия, не выдергивая руки, быстро наклонила дрогнувшее лицо.
– Это война, это война, герр Питер, – зашептала. – Не скрывайте от меня… Я еще по
дороге поняла… О, какое несчастье…
Он с минуту молчал. И – хриповато:

– Что поняла? Говорили что-нибудь? Кто говорил?
Тогда она сбивчиво стала рассказывать про то, как была изумлена речами князя Романа
на взъезжем дворе.
– Буйносов тебе наболтал? – угрожающе переспросил Петр. – Который? Этот шут?
(Амалия, брызгая со щек слезами, закивала.) Этому дураку поверила? А еще слывешь у
нас умницей… Возьми платочек, оботрись… (Он чувствовал, – Амалия против воли своей
внимает ему, затихает.) Так и напиши отцу: никогда не соглашусь начать
несправедливую войну, не разорву вечного мира с Каролусом. А буде король польский и