Page 13 - Поднятая целина

батракам, беднякам и середнякам. Трактор такая машина, вам известная, что гонять его на
малом куске земли — дело убыточное, ему большой гон надо. Небольшие артели — тоже
пользы от них, как от козла молока.
— Ажник того меньше! — веско бухнул чей-то бас из задних рядов.
— Значит, как быть? — продолжал Давыдов, не обращая внимания на реплику. —
Партия предусматривает сплошную коллективизацию, чтобы трактором зацепить и вывести
вас из нужды. Товарищ Ленин перед смертью что говорил? Только в колхозе трудящемуся
крестьянину спасение от бедности. Иначе ему — труба. Кулак-вампир его засосет в доску…
И вы должны пойти по указанному пути совершенно твердо. В союзе с рабочими колхозники
будут намахивать всех кулаков и врагов. Я правильно говорю. А затем перехожу к вашему
товариществу. Калибра оно мелкого, слабосильное, и дела его через это очень даже
плачевные. А тем самым и льется вода на мельницу… Словом, никакая не вода, а один
убыток от него! Но мы должны это товарищество переключить в колхоз и оставить костью, а
вокруг этой кости нарастет середняцкое…
— Погоди, перебью трошки! — Поднялся конопатый и неправый глазами Демка
Ушаков, бывший одно время членом товарищества.
— Проси слово, тогда и гутарь, — строго внушал ему Нагульнов, сидевший за столом
рядом с Давыдовым и Андреем Разметновым.
— Я и без просьбов скажу, — отмахнулся Демка и скосил глаза так, что казалось, будто
он одновременно смотрит и на президиум и на собравшихся. — А через что, извиняюся,
превзошли в убыток и Советской власти в тягость. Черезо что, спрашиваю вас, жили вроде
нахлебников у кредитного товарищества? Через любушку-председателя ТОЗа! Через
Аркашку Менка!
— Брешешь, как элемент! — петушиный тенорок из задних рядов. И Аркашка, работая
локтями, погребся к столу президиума.
— Я докажу! — У побледневшего Демки глаза съехались к переносью. Не обращая
внимания на то, что Разметнов стучит мослаковатым кулаком, он повернулся к Аркашке. —
Не открутишься! Не через то превзошли мы в бедность своим колхозом, что мало нас, а
через свою мену. А за «элемент» я тебя припрягу по всей строгости. Бугая на моциклетку, не
спрошаючись, сменял? Сменял! Яйцеватых курей кто выдумал менять на…
— Опять же брешешь! — на ходу оборонялся Аркашка.
— Трех валухов и нетелю за тачанку не ты уговорил сбыть? Купец, в с… носом!
То-то! — торжествовал Демка.
— Остепенитесь! Что вы, как кочета, сходитесь! — уговаривал Нагульнов, а мускул
щеки уже заходил у него ходуном под покрасневшей кожей.
— Дайте мне слово по порядку, — просил пробившийся к столу Аркашка.
Он уже было забрал в горсть русую бородку, собираясь говорить, но Давыдов
отстранил его:
— Кончу я, а сейчас, пожалуйста, не мешай… Так вот, я говорю, товарищи: только
через колхоз можно…
— Да ты нас не агитируй! Мы с потрохами в колхоз пойдем, — перебил его красный
партизан Павел Любишкин, сидевший ближе всех к двери.
— Согласны с колхозом!
— Артелем и батьку хорошо бить.
— Только хозяйствовать умно надо.
Крики заглушил тот же Любишкин: он встал со стула, снял черную угрюмейшую
папаху и — высокий, кряж в плечах — заслонил дверь.
— Чего ты, чудак, нас за Советскую власть агитируешь? Мы ее в войну сами на ноги
тут становили, сами и подпирали плечом, чтоб не хитнулась. Мы знаем, что такое колхоз, и
пойдем в него. Дайте машины! — он протянул порепавшуюся ладонь. — Трактор — штука,
слов нет, но мало вы, рабочие, их наделали, вот за это мы вас поругиваем! Не за что нам
ухватиться, вот в чем беда. А на быках — одной рукой погонять, другой слезы утирать —