Page 165 - Поднятая целина

пошел рвать обратным следом, а трех-четырех пар быков разве повернешь? Это им надо как
в строю, на одной левой ноге крутиться, чтоб без огреха на повороте запахать! Через это и
больших клеток бычиной пахоте нельзя делать! Трактору, чем ни длиньше гон, тем
спокойней, а с быками пробуровлю я сто шестьдесят длининку, а потом ить плуг-то у меня
по поперечному лану порожня идет, на ползунке. Да вот я вам нарисую, — и Кондрат,
остановившись, начертил на земле отточенным концом чистика удлиненную клетку. — Тут
нехай четыре десятины. Вдоль — сто шестьдесят сажен, и поперек шестьдесят. Вот я пашу
первый долевой лан, глядите: ежели я одну десятину пашу, мне надо порожнем пятнадцать
сажен по выгону объехать, а ежели четыре десятины — шестьдесят. Несходно ить? Поняли?
Потеря времени…
— Понял. Это ты фактически доказал.
— Вы пахать-то пахали когда?
— Нет, браток, не приходилось. Плуг я приблизительно знаю, а пускать его в действие
не могу. Ты мне укажи, я понятливый.
— Я зараз вам налажу плуг, пройду с вами гона два, а потом уж вы сами наловчитесь.
Кондрат наладил плуг Давыдова, переставил на подъемной подушке крюк, установил
глубину в три с половиной вершка и, незаметно перейдя в обращении на «ты», на ходу
объяснил:
— Тронемся пахать, и ты будешь видать: ежели быкам будет тяжко, то подкрутишь
оборота на полтора вот эту штуку. Называется она у нас бочонком; видишь, он на разводной
цепи, а борозденная цепь — глухая. Крутнешь ты бочонок, и лемех трошки избочится,
пойдет на укос и будет брать шириной уж не все свои восемь дюймов, а в шесть, и быкам
будет легше. Ну, трогаем! Цоб, лысый! Цоб!.. Не щади живота, товарищ Давыдов!
Погоныч Давыдова, молодой парнишка, щелкнул арапником, и головные быки дружно
взяли упор. Давыдов с некоторым волнением положил руки на чапиги, пошел за плугом,
глядя, как, разрезанный череслом, лезет из-под лемеха по глянцевитому отвалу черный
сальный пласт земли, валится, поворачиваясь набок, как сонная рыбина.
В конце дана на выгоне Майданников подбежал к Давыдову, указал:
— Клади плуг налево, чтобы он на ползунке шел, а чтобы тебе отвал не чистить, вот
так делай, гляди! — Он налег на правую чапигу, поставил плуг «на перо», и пласт земли,
косо и туго проехавшись по отвалу, словно слизал плотно притертую, налипшую на отвале
грязь. — Вот как надо! — Кондрат опрокинул плуг, улыбнулся. — Тут тоже техника! А не
поставь плуг «на перо», надо бы, пока быки поперечный лан пройдут, чистиком счищать
грязцо с отвала-то. Зараз у тебя плуг — как вымытый, и ты могешь на ходу цигарочку для
удовольствия души завернуть. На-ка!
Он протянул Давыдову свернутый в трубку кисет, скрутил цигарку, кивком головы
указал на своих быков:
— Гляди, как моя баба наворачивает! Плуг настроенный, выскакивает редко, ей и
одной бы можно пахать…
— Это у тебя жена погонычем? — спросил Давыдов.
— Жена. С ней сподручней. Ее иной раз и крепким словом пуганешь — не обидится, а
ежели и обидится, то только до ночи… Ночь помирит — свои как-никак…
Кондрат улыбнулся и широко и валко зашагал по пашне.
В первом упруге 42 до завтрака Давыдов вспахал около четверти десятины. Он нехотя
похлебал каши, дождавшись, пока поели быки, мигнул Кондрату:
— Начинаем?
— Я готов, Анютка, гони быков!
И снова — борозда за бороздой — валится изрезанная череслом и лемехом заклеклая,
спрессованная столетиями почва, тянутся к небу опрокинутые, мертво скрюченные

42 Упруг — непрерывная работа в течение определенного срока, до роздыха.