Page 29 - Поднятая целина

Василиса — единственная женщина в Андреевой группе — наперебой разноголосо
выкрикивали:
— Шуба бабья, донская!
— Тулуп!
— Три пары новых сапог с калошами!
— Четыре отреза сукна!
— Андрей! Разметнов! Тут, парнишка, товару на воз не заберешь! И ситцу, и сатин
черный, и всякая иная…
Направившись в горницу, Андрей услышал из сеней девичьи причитания, крик хозяйки
и урезонивающий голос Игнатенка. Андрей распахнул дверь:
— В чем тут у вас?
Опухшая от слез курносая хозяйская дочь ревела белугой, прислонясь к двери. Возле
нее металась и кудахтала мать, а Игнатенок, весь красный, смущенно улыбаясь, тянул девку
за подол.
— Ты чего тут?! — Андрей, не разобрав, в чем дело, задохнулся от гнева, с силой
толкнул Игнатенка. Тот упал на спину, задрав длинные ноги в валяных опорках. — Тут
кругом политика! Наступление на врага, а ты девок по углам лапаешь?! А под суд за…
— Да ты постой, погоди! — Игнатенок испуганно вскочил с пола. — На кой она мне…
снилась! Лапать ее! Ты погляди, она на себя девятую юбку натягивает! Я не допущаю к
тому, а ты — пихаться…
Тут только Андрей доглядел, что девка, под шумок вытащившая из горницы узел с
нарядами, и в самом деле уже успела натянуть на себя ворох шерстяных платьев. Она,
забившись в угол, одергивала подол, странно неповоротливая, кургузая от множества
стеснявших движения одежин. Андрею стали противны и жалки ее мокрые, красные, как у
кролика, глаза. Он хлопнул дверью, сказал Игнатенку:
— Не моги ее телешить! Что успела одеть, — черт с ней, а узел забери.
Опись находившегося в доме имущества подходила к концу.
— Ключи от амбара, — потребовал Андрей.
Фрол, черный, как обугленный пень, махнул рукой.
— Нету ключей!
— Иди ломай, — приказал Андрей Демиду.
Тот направился к амбару, по пути выдернув из арбы шкворень.
Пятифунтовый замок-гирю с трудом одолели топором.
— Ты притолоку-то не руби! Наш теперь амбар, ты по-хозяйски. Легше! Легше! —
советовал сопевшему Молчуну Демка.
Начали перемерять хлеб.
— Может, его зараз и подсеем? Вон в сусеке грохот 13 лежит, — предложил
опьяневший от радости Игнатенок.
Его высмеяли и долго еще шутили, насыпая в меры тяжеловесную пшеницу.
— Тут ишо можно на хлебозаготовку пудов двести ссыпать, — по колено бродя в
зерне, говорил Демка Ушаков. Он кидал пшеницу лопатой к выгребу закрома, хватал ее
рукой, цедил сквозь пальцы.
— По пульке дюже должна заважить.
— Куда там! Червонного золота пашеница, только, видать, в земле была: видишь,
тронутая.
Аркашка Менок и еще один парень из группы хозяйничали на базу. Аркашка
поглаживал русую бороду, указывал на бычий помет с торчавшими из него
непереваренными зернами кукурузы:
— Как же им не работать! Хлеб чистый едят, а у нас в товариществе и сенца внатруску.

13 Большое решето.