Page 79 - Разгром

Только одному Дубову удалось на этот раз разместить взвод в порядке по соседним
избам. Его люди несли караул за селом, помогали Левинсону запасать продовольствие. В
этот день как-то сразу выяснилось то, что скрыто было раньше в общем подъеме, в равных
для всех буднях, — что весь отряд держится главным образом на взводе Дубова.
Варя узнала от ребят, что Морозка жив и даже не ранен. Ей показали его нового коня,
отбитого у белых. Это был гнедой высокий тонконогий жеребец с коротко подстриженной
гривой и тонкой шеей, отчего у него был очень неверный предательский вид, — его уже
окрестили “Иудой”.
“Значит, он жив... — думала Варя, рассеянно глядя на жеребца. — Что ж, я рада...”
После обеда, когда она, забравшись на сеновал, лежала одна в душистом сене,
прислушиваясь сквозь сон, не лезет ли к ней кто-нибудь “по старой дружбе”, — она вновь с
мягким сонным и теплым чувством вспомнила, что Морозка жив, и уснула с этой же
мыслью.
Проснулась она внезапно — в сильной тревоге, с оледеневшими руками. Ночь,
сплошная, движущаяся во тьме, глядела под крышу. Холодный ветер шевелил сено, стучал
ветвями, шелестел листьями в саду...
“Боже мой, где же Морозка? где все остальные? — с трепетом подумала Варя. —
Неужто я опять осталась одна, как былинка, — здесь, в этой черной яме?..” Она с
лихорадочной быстротой и дрожью, не попадая в рукава, надела шинель и быстро
спустилась с сеновала.
Около ворот маячил силуэт дневального.
— Это кто дневалит? — спросила она, подходя ближе. — Костя?.. Морозка вернулся,
не знаешь?
— Выходит, ты на сеновале спала? — сказал Костя с досадой и разочарованием. —
Вот не знал! Морозку не жди — загулял в дым: по коню поминки справляет... Холодно, да?
Дай спичку...
Она отыскала коробок, — он закурил, прикрыв огонь большими ладонями, потом
осветил ее:
— А ты сдала, молоденькая... — и улыбнулся.
— Возьми их себе... — Она подняла воротник и вышла за ворота.
— Куда ты?
— Пойду искать его!
— Морозку?.. Здорово!.. Может, я его заменю?
— Нет, навряд ли...
— Это с каких же таких пор?
Она не ответила. “Ну — свойская девка”, — подумал дневальный.
Было так темно, что Варя с трудом различала дорогу. Начал накрапывать дождик.
Сады шумели все тревожней и глуше. Где-то под забором жалобно скулил продрогший
щенок. Варя ощупью отыскала его и сунула за пазуху, под шинель, — он сильно дрожал и
тыкался мордой. У одной из хат ей попался дневальный Кубрака, — она спросила, не знает
ли он, где гуляет Мо-розка. Дневальный направил ее к церкви. Она исходила полдеревни без
всякого результата и, расстроившись вконец, повернула обратно.
Она так часто сворачивала из одного переулка в другой, что забыла дорогу, и теперь
шла наугад, почти не думая о цели своих странствований; только крепче прижимала к груди
потеплевшего щенка. Прошло, наверное, не меньше часа, пока она попала на улицу,
ведущую к дому. Она свернула в нее, хватаясь свободной рукой за плетень, чтобы не
поскользнуться, и, сделав несколько шагов, чуть не наступила на Морозку.
Он лежал на животе, головой к плетню, подложив под голову руки, и чуть слышно
стонал, — как видно, его только что рвало. Варя не столько узнала его, сколько