Page 79 - Разгром
P. 79

Только одному Дубову удалось на этот раз разместить взвод в порядке по соседним
                  избам.  Его  люди  несли  караул  за  селом,  помогали  Левинсону  запасать  продовольствие.  В
                  этот день как-то сразу выяснилось то, что скрыто было раньше в общем подъеме, в равных
                  для всех буднях, — что весь отряд держится главным образом на взводе Дубова.
                         Варя узнала от ребят, что Морозка жив и даже не ранен. Ей показали его нового коня,
                  отбитого у белых. Это был гнедой высокий тонконогий жеребец с коротко подстриженной
                  гривой  и тонкой шеей, отчего  у  него  был очень  неверный  предательский вид,  —  его  уже
                  окрестили “Иудой”.
                         “Значит, он жив... — думала Варя, рассеянно глядя на жеребца. — Что ж, я рада...”
                         После  обеда,  когда  она,  забравшись  на  сеновал,  лежала  одна  в  душистом  сене,
                  прислушиваясь сквозь сон, не лезет ли к ней кто-нибудь “по старой дружбе”, — она вновь с
                  мягким  сонным  и  теплым  чувством  вспомнила,  что  Морозка  жив,  и  уснула  с  этой  же
                  мыслью.
                         Проснулась  она  внезапно  —  в  сильной  тревоге,  с  оледеневшими  руками.  Ночь,
                  сплошная, движущаяся во тьме, глядела под крышу. Холодный ветер шевелил сено, стучал
                  ветвями, шелестел листьями в саду...
                         “Боже  мой,  где  же  Морозка?  где  все  остальные?  —  с  трепетом  подумала  Варя.  —
                  Неужто  я  опять  осталась  одна,  как  былинка,  —  здесь,  в  этой  черной  яме?..”  Она  с
                  лихорадочной  быстротой  и  дрожью,  не  попадая  в  рукава,  надела  шинель  и  быстро
                  спустилась с сеновала.
                         Около ворот маячил силуэт дневального.
                          — Это кто дневалит? — спросила она, подходя ближе. — Костя?.. Морозка вернулся,
                  не знаешь?
                          — Выходит, ты на сеновале спала? — сказал Костя с досадой и разочарованием. —
                  Вот не знал! Морозку не жди — загулял в дым: по коню поминки справляет... Холодно, да?
                  Дай спичку...
                         Она  отыскала  коробок,  —  он  закурил,  прикрыв  огонь  большими  ладонями,  потом
                  осветил ее:
                          — А ты сдала, молоденькая... — и улыбнулся.
                          — Возьми их себе... — Она подняла воротник и вышла за ворота.
                          — Куда ты?
                          — Пойду искать его!
                          — Морозку?.. Здорово!.. Может, я его заменю?
                          — Нет, навряд ли...
                          — Это с каких же таких пор?
                         Она не ответила. “Ну — свойская девка”, — подумал дневальный.
                         Было  так  темно,  что  Варя  с  трудом  различала  дорогу.  Начал  накрапывать  дождик.
                  Сады  шумели  все  тревожней  и  глуше.  Где-то  под  забором  жалобно  скулил  продрогший
                  щенок. Варя ощупью отыскала его и сунула за пазуху, под шинель, — он сильно дрожал и
                  тыкался мордой. У одной из хат ей попался дневальный Кубрака, — она спросила, не знает
                  ли он, где гуляет Мо-розка. Дневальный направил ее к церкви. Она исходила полдеревни без
                  всякого результата и, расстроившись вконец, повернула обратно.
                         Она так часто сворачивала из одного переулка в другой, что забыла дорогу, и теперь
                  шла наугад, почти не думая о цели своих странствований; только крепче прижимала к груди
                  потеплевшего  щенка.  Прошло,  наверное,  не  меньше  часа,  пока  она  попала  на  улицу,
                  ведущую  к  дому.  Она  свернула  в  нее,  хватаясь  свободной  рукой  за  плетень,  чтобы  не
                  поскользнуться, и, сделав несколько шагов, чуть не наступила на Морозку.
                         Он лежал на животе, головой к плетню, подложив под голову руки, и чуть слышно
                  стонал,  —  как  видно,  его  только  что  рвало.  Варя  не  столько  узнала  его,  сколько
   74   75   76   77   78   79   80   81   82   83   84