Page 295 - Тихий Дон

— Я не собираюсь протягивать тебе руку… ты поспешил, — насмешливо отозвался
Бунчук.
— Ты что же, спасаешь здесь шкуру? Или… приехал из Петрограда? Не от душки ли
Керенского?
— Это что — допрос?
— Законное любопытство к судьбе некогда дезертировавшего сослуживца.
Бунчук, затая усмешку, пожал плечами:
— Могу тебя успокоить: я приехал сюда не от Керенского.
— Но ведь вы же сейчас, перед лицом надвигающейся опасности, трогательно
единитесь. Итак, все же, кто ты? Погон нет, шинель солдатская… — Калмыков, шевеля
ноздрями, презрительно и сожалеюще оглядел сутуловатую фигуру Бунчука. —
Политический коммивояжер? Угадал? — не дожидаясь ответа, повернулся, размашисто
зашагал.
У своего вагона Бунчука встретил Дугин.
— Чего же ты? Митинг уже начался.
— Как начался?
— А так. Наш сотенный есаул Калмыков в отлучке был, а нынче прикатил из Питера на
паровозе, созвал казаков. Зараз только пошел их уговаривать.
Бунчук задержался, выспрашивая о том, с какого времени был откомандирован в
Петроград Калмыков. Со слов Дугина узнал, что тот отсутствовал почти месяц.
«Один из тех душителей революции, которых Корнилов посылал в Питер под
предлогом изучения бомбометания. Значит, надежный корниловец. Ну ладно», — отрывочно
подумал он, направляясь вместе с Дугиным к месту митинга.
За пакгаузом — серо-зеленый частокол казачьих гимнастерок и шинелей. В средине,
окруженный офицерами на опрокинутом бочонке, стоял Калмыков, резко, раздельно кричал:
— …довести до победного конца! Нам доверяют — и мы оправдаем это доверие!
Сейчас я прочту телеграмму генерала Корнилова к казакам.
Он с излишней торопливостью вытащил из бокового кармана френча помятый листок,
пошептался с эшелонным.
Бунчук и Дугин подошли, смешались с казаками.

— «Казаки, дорогие станичники!

— выразительно и не без подъема читал Калмыков. —

Не на костях ли ваших предков расширялись и росли пределы государства
Российского? Не вашей ли могучей доблестью, не вашими ли подвигами, жертвами
и геройством была сильна великая Россия? Вы, вольные, свободные сыны тихого
Дона, красавицы Кубани, буйного Терека, залетные могучие орлы уральских,
оренбургских, астраханских, семиреченских и сибирских степей и гор и далеких
Забайкалья, Амура и Уссури, всегда стояли на страже чести и славы ваших знамен,
и русская земля полна сказаниями о подвигах ваших отцов и дедов. Ныне настал
час, когда вы должны прийти на помощь родине. Я обвиняю Временное
правительство в нерешительности действий, в неумении и неспособности
управлять, в допущении немцев к полному хозяйничанию внутри страны, о чем
свидетельствует взрыв в Казани, где взорвалось около миллиона снарядов и
погибло 12000 пулеметов. Более того. Я обвиняю некоторых членов правительства
в прямом предательстве родины и тому привожу доказательства: когда я был на
заседании Временного правительства в Зимнем дворце, 3 августа, министр
Керенский и Савинков указали мне, что нельзя всего говорить, так как среди
министров есть люди неверные. Ясно, что такое правительство ведет страну к
гибели, что такому правительству верить нельзя и вместе с ним не может быть
спасения несчастной России. Поэтому, когда вчера Временное правительство, в
угоду врагам, потребовало от меня оставления должности верховного