Page 161 - «Детские годы Багрова-внука»

то весь её гнев упадет на неё, ни в чем тут не виноватую. Мать очень

дружески её успокоила, говоря, что это безделица, и что дети поедят после
(она уже слышала, что нам готовят особое кушанье), и что тетушка об этом
никогда не узнает. Успокоенная Александра Ивановна ушла к гостям, а я
принялся подробно рассказывать матери всё виденное и слышанное мной.
Тут моя мать так взволновалась, что вся покраснела и чуть не заплакала.
Она очень благодарила Евсеича, что он увёл нас из столовой, приказала,
чтобы мы всегда обедали в кабинете, и строго подтвердила ему и Параше,
чтоб чурасовская прислуга никогда и близко к нам не подходила. Евсеич и
Параша ушли, а с ними и сестрица.
Оставшись наедине с матерью, я обнял её и поспешил предложить
множество вопросов обо всём, что видел и слышал. Мать очень смущалась
и затруднялась ответами. Я уже давно и хорошо знал, что есть люди добрые
и недобрые; этим последним словом я определял все дурные качества и
пороки. Я знал, что есть господа, которые приказывают, есть слуги,
которые должны повиноваться приказаниям, и что я сам, когда вырасту,
буду принадлежать к числу господ и что тогда меня будут слушаться, а что

до тех пор я должен всякого просить об исполнении какого-нибудь моего
желания. Но как Прасковью Ивановну я считал такою великою госпожой,
что ей все должны повиноваться, даже мы, то и трудно было объяснить
мне, как осмеливаются слуги не исполнять её приказаний, так сказать,
почти на глазах у ней? Я очень помнил, как она говорила моей матери:
«Приказывай – всё будет исполняться». Я сначала думал, что лакеи и девки,
пожиравшие остатки блюд, просто хотели кушать, что они были голодны;
но меня уверили в противном, и я почувствовал к ним большое отвращенье.
Неприличных шуток и намёков я, разумеется, не понял и в бесстыдном
обращении прислуги видел только грубость и дерзость, замеченную мною
у мальчиков в народном училище. Мать утвердила меня в таких мыслях. Но
все мои вопросы об Александре Ивановне, об её положении в доме и об её
отношении к благодетельнице нашей Прасковье Ивановне мать оставила

без ответа, прибегнув к обыкновенной отговорке, что я ещё мал и понять
этого не могу. Между тем смирный буфетчик и Евсеич принесли нам обед;
позвали сестрицу, и мы, порядочно проголодавшись, поели очень весело и
аппетитно, особенно потому, что маменька сидела с нами. После нашего
позднего обеда мать ушла к гостям, а мы с сестрицей принялись устраивать
моё маленькое хозяйство, состоявшее в размещении книжек, бумаги,
чернильницы, линейки и проч. Сверх того, у меня был удивительный
ларчик, или шкафик, оклеенный резной костью, в котором находилось
восемь ящичков, наполненных моими сокровищами, то есть