Page 28 - Приключения Тома Сойера; Приключения Гекльберри Финна
P. 28
едва к ней вернулся дар слова, она только и сказала
ему:
— Гм! Ну, все-таки, по-моему, тебе досталось недаром.
Уж наверно, ты выкинул какую-нибудь новую штуку, пока
меня не было в комнате.
Тут ее упрекнула совесть. Ей очень захотелось сказать
мальчугану что-нибудь задушевное, ласковое, но она побоя
лась, что, если она станет нежничать с ним, он, пожалуй,
подумает, будто она признала себя виноватой, а этого не
допускала дисциплина. Так что она не сказала ни слова
и с тяжелым сердцем занялась обычной работой. Том дулся
в углу и растравлял свои раны. Он знал, что в душе она
стоим перед ним на коленях, и это сознание доставляло ему
мрачную радость. Он решил не замечать заискиваний с ее
стороны и не показывать ей, что он видит ее душевные муки.
Он знал, что время от времени она обращает на него горе
стный взгляд и что в глазах ее слезы, но не желал обращать
на это никакого внимания. Он представлял себе, как он
лежит больной, умирающий, а тетка наклонилась над ним
и заклинает его, чтобы он сказал ей хоть слово прощения; но
он поворачивается лицом к стене и умирает, не сказав этого
слова. Каково-то ей будет тогда? Он представлял себе, как
его приносят домой мертвым: его только что вытащили из
реки, кудри его намокли, и его страдающее сердце успокои
лось навеки. Как она бросится на его мертвое тело, и ее слезы
польются дождем, и ее губы будут молить господа бога,
чтобы он вернул ей ее мальчика, которого она никогда,
никогда не станет наказывать зря! Но он по-прежнему будет
лежать бледный, холодный, без признаков жизни — несча
стный, маленький страдалец, муки которого прекратились
і^авек! Он так расстроил себя этими скорбными бреднями,
что слезы буквально душили его, и ему приходилось глотать
их. Всё туманилось перед ним из-за слез. Всякий раз, когда
ему приходилось мигнуть, в его глазах скоплялось столько
влаги, что она изобильно текла у него по лицу и капала
с кончика носа. И ему было так приятно услаждать свою
душу печалью, что он не мог допустить, чтобы в нее вторга
лись какие-нибудь житейские радости. Всякое наслаждение
только раздражало его — такой святой казалась ему его
скорбь. Поэтому, когда в комнату влетела, приплясывая, его
двоюродная сестра Мери, счастливая, что наконец вороти
лась домой после долгой отлучки, длившейся целую веч
ность — то есть неделю,— он, мрачный и пасмурный, встал
26