Page 322 - Приключения Тома Сойера; Приключения Гекльберри Финна

все толковали про веру и про добрые дела, про благодать и
предопределение и не знаю еще про что, так что мне показа­
лось, будто такого скучного воскресенья у меня еще никогда
в жизни не было.
Через час после обеда или около того все задремали —
кто в кресле, кто у себя в комнате,— и стало еще скучней.
Бак со своей собакой улегся на траву и крепко уснул на
солнышке. Я пошел в нашу комнату и хотел было тоже
вздремнуть. Смотрю, тихая мисс София стоит на пороге
своей комнаты, что рядом с нашей; она позвала меня к себе,
тихонько затворила дверь и спрашивает, люблю ли я ее,
а я сказал, что люблю; а потом она спросила, могу ли я ис­
полнить одну ее просьбу и никому об этом не говорить,
и я ответил, что могу. Тогда она сказала, что забыла свое
евангелие в церкви, оставила его на скамье между двумя дру­
гими книгами, так не схожу ли я потихоньку за этой книгой и
не принесу ли ее сюда, только никому ничего не говоря. Я
сказал, что принесу. И вот я потихоньку выбрался из дому и
побежал по дороге; смотрю — в церкви никого уже нет, кро­
ме одной или двух свиней: дверь никогда не запиралась, а
свиньи летом любят валяться на тесовом полу, потому что он
прохладный. Если вы заметили, большинство людей ходят в
церковь только по необходимости, ну, а свиньи — другое
дело.
Ох, думаю, тут что-то неладно! Не может быть, чтобы
она так беспокоилась из-за евангелия. Я потряс книжку,
смотрю — из нее выскочил маленький клочок бумаги, а на
нем написано карандашом: «В половине третьего». Я стал
еще искать, но ничего больше не нашел. Я так ничего и не
понял, взял и положил бумажку обратно, а когда вернулся
домой и поднялся наверх, мисс София стояла в дверях своей
комнаты и ждала меня. Она втащила меня в комнату и зак­
рыла дверь, потом стала перелистывать евангелие, пока не
нашла записку, а когда прочла ее, то очень обрадовалась,
и не успел я опомниться, как она схватила меня за плечи,
обняла и сказала, что я самый хороший мальчик на свете
и чтобы я никому ничего не говорил. Глаза у нее засвети­
лись, она вся покраснела и стала очень хорошенькая. Меня
сильно разбирало любопытство, и, переведя дух, я сейчас же
спросил, о чем была записка; а она спросила, читал я ее или
нет, а я сказал, что не читал. Тогда она спросила, умею ли
я читать по-писаному, а я сказал, что не умею, разве только
если написано печатными буквами, и она тогда сказала, что

11 М. Твен 321