Page 77 - Белый пудель

«Подождите! Остановитесь!»

Хриплый крик вылетает из Васькиных губ. Огненные колеса перед глазами вспыхивают в
чудовищное пламя. Все рушится и падает с оглушительным грохотом…

Васька приходит в себя наверху. Он лежит в чьем-то овчинном зипуне, окруженный целой
толпой народа. Какой-то толстый господин трет Васькины виски. Директор Карл Францевич
тоже присутствует здесь. Он ловит первый осмысленный взгляд Васьки, и его строгие губы
шепчут одобрительно:

– Оh, mоn brаvе gаrсоn! О, ти храбрий мальшик!

Этих слов Васька, конечно, не понимает, но он уже успел разглядеть в задних рядах толпы
бледное и тревожное лицо Грека. Взгляд, которым эти два человека обмениваются,
связывает их на всю жизнь крепкими и нежными узами.

1899

Тапер

Двенадцатилетняя Тиночка Руднева влетела, как разрывная бомба, в комнату, где ее
старшие сестры одевались с помощью двух горничных к сегодняшнему вечеру.
Взволнованная, запыхавшаяся, с разлетевшимися кудряшками на лбу, вся розовая от
быстрого бега, она была в эту минуту похожа на хорошенького мальчишку.

– Mesdames, а где же тапер? Я спрашивала у всех в доме, и никто ничего не знает. Тот
говорит – мне не приказывали, тот говорит – это не мое дело… У нас постоянно, постоянно
так, – горячилась Тиночка, топая каблуком о пол. – Всегда что-нибудь перепутают, забудут и
потом начинают сваливать друг на друга…

Самая старшая из сестер, Лидия Аркадьевна, стояла перед трюмо. Повернувшись боком к
зеркалу и изогнув назад свою прекрасную обнаженную шею, она, слегка прищуривая
близорукие глаза, закалывала в волосы чайную розу. Она не выносила никакого шума и
относилась к «мелюзге» с холодным и вежливым презрением. Взглянув на отражение Тины в
зеркале, она заметила с неудовольствием:

– Больше всего в доме беспорядка делаешь, конечно, ты, – сколько раз я тебя просила,
чтобы ты не вбегала, как сумасшедшая, в комнаты.

Тина насмешливо присела и показала зеркалу язык. Потом она обернулась к другой сестре,
Татьяне Аркадьевне, около которой возилась на полу модистка, подметывая на живую нитку
низ голубой юбки, и затараторила:

– Ну, понятно, что от нашей Несмеяны-царевны ничего, кроме наставлений, не услышишь.
Танечка, голубушка, как бы ты там все это устроила. Меня никто не слушается, только
смеются, когда я говорю… Танечка, пойдем, пожалуйста, а то ведь скоро шесть часов, через
час и елку будем зажигать…

Тина только в этом году была допущена к устройству елки. Не далее как на прошлое
Рождество ее в это время запирали с младшей сестрой Катей и с ее сверстницами в детскую,
уверяя, что в зале нет никакой елки, а что «просто только пришли полотеры». Поэтому
понятно, что теперь, когда Тина получила особые привилегии, равнявшие ее некоторым
образом со старшими сестрами, она волновалась больше всех, хлопотала и бегала за

Page 77/111