Page 15 - Дубровский

кровлею. Стеклы трещали, сыпались, пылающие бревны стали падать, раздался жалобный
вопль и крики: «горим, помогите, помогите».
– Как не так, – сказал Архип, с злобной улыбкой взирающий на пожар.
– Архипушка, – говорила ему Егоровна, – спаси их, окаянных, бог тебя наградит.
– Как не так, – отвечал кузнец.
В сию минуту приказные показались в окно, стараясь выломать двойные рамы. Но тут
кровля с треском рухнула, и вопли утихли.
Вскоре вся дворня высыпала на двор. Бабы с криком спешили спасти свою рухлядь,
ребятишки прыгали, любуясь на пожар. Искры полетели огненной мятелью, избы загорелись.
– Теперь все ладно, – сказал Архип, – каково горит, а? чай, из Покровского славно
смотреть. – В сию минуту новое явление привлекло его внимание; кошка бегала по кровле
пылающего сарая, недоумевая, куда спрыгнуть – со всех сторон окружало ее пламя. Бедное
животное жалким мяуканием призывало на помощь. Мальчишки помирали со смеху, смотря
на ее отчаяние.
– Чему смеетеся, бесенята, – сказал им сердито кузнец. – Бога вы не боитесь – божия
тварь погибает, а вы с дуру радуетесь – и поставя лестницу на загоревшуюся кровлю, он полез
за кошкою. Она поняла его намерение и с видом торопливой благодарности уцепилась за его
рукав. Полуобгорелый кузнец с своей добычей полез вниз.
– Ну, ребята, прощайте, – сказал он смущенной дворне, – мне здесь делать нечего.
Счастливо, не поминайте меня лихом.
Кузнец ушел, пожар свирепствовал еще несколько времени. Наконец унялся, и груды
углей без пламени ярко горели в темноте ночи и около них бродили погорелые жители
Кистеневки.

ГЛАВА VII.

На другой день весть о пожаре разнеслась по всему околодку. Все толковали о нем с
различными догадками и предположениями. Иные уверяли, что люди Дубровского,
напившись пьяны на похоронах, зажгли дом из неосторожности, другие обвиняли приказных,
подгулявших на новоселии, многие уверяли, что он сам сгорел с земским судом и со всеми
дворовыми. Некоторые догадывались об истине, и утверждали, что виновником сего ужасного
бедствия был сам Дубровский, движимый злобой и отчаянием. Троекуров приезжал на другой
же день на место пожара и сам производил следствие. Оказалось, что исправник, заседатель
земского суда, стряпчий и писарь, так же как Владимир Дубровский, няня Егоровна, дворовый
человек Григорий, кучер Антон и кузнец Архип пропали неизвестно куда. Все дворовые
показали, что приказные сгорели в то время, как повалилась кровля; обгорелые кости их были
отрыты. Бабы Василиса и Лукерья сказали, что Дубровского и Архипа-кузнеца видели они за
несколько минут перед пожаром. Кузнец Архип, по всеобщему показанию, был жив и
вероятно главный, если не единственный виновник пожара. На Дубровском лежали сильные
подозрения. Кирила Петрович послал губернатору подробное описание всему
происшедствию, и новое дело завязалось.
Вскоре другие вести дали другую пищу любопытству и толкам. В ** появились
разбойники и распространили ужас по всем окрестностям. Меры, принятые противу них
правительством, оказались недостаточными. Грабительства, одно другого замечательнее,
следовали одно за другим. Не было безопасности ни по дорогам, ни по деревням. Несколько
троек, наполненных разбойниками, разъезжали днем по всей губернии – останавливали
путешественников и почту, приезжали в селы, грабили помещичьи дома и предавали их огню.
Начальник шайки славился умом, отважностью и каким-то великодушием. Рассказывали о
нем чудеса; имя Дубровского было во всех устах, все были уверены, что он, а не кто другой,
предводительствовал отважными злодеями. Удивлялись одному – поместия Троекурова были
пощажены; разбойники не ограбили у него ни единого сарая; не остановили ни одного воза. С
обыкновенной своей надменностию Троекуров приписывал сие исключение страху, который