Page 176 - Рассказы. Повести. Пьесы

Иван Дмитрич с блестящими глазами поднялся и, протягивая руки к окну, продолжал с
волнением в голосе:
— Из-за этих решеток благословляю вас! Да здравствует правда! Радуюсь!
— Я не нахожу особенной причины радоваться, — сказал Андрей Ефимыч, которому
движение Ивана Дмитрича показалось театральным и в то же время очень понравилось. —
Тюрем и сумасшедших домов не будет, и правда, как вы изволили выразиться,
восторжествует, но ведь сущность вещей не изменится, законы природы останутся всё те же.
Люди будут болеть, стариться и умирать так же, как и теперь. Какая бы великоепная заря ни
освещала вашу жизнь, всё же в конце концов вас заколотят в гроб и бросят в яму.
— А бессмертие?
— Э, полноте!
— Вы не верите, ну, а я верю. У Достоевского или у Вольтера кто-то говорит, что если
бы не было бога, то его выдумали бы люди. 36 А я глубоко верю, что если нет бессмертия, то
его рано или поздно изобретет великий человеческий ум.
— Хорошо сказано, — проговорил Андрей Ефимыч, улыбаясь от удовольствия. — Это
хорошо, что вы веруете. С такою верой можно жить припеваючи даже замуравленному в
стене. Вы изволили где-нибудь получить образование?
— Да, я был в университете, но не кончил.
— Вы мыслящий и вдумчивый человек. При всякой обстановке вы можете находить
успокоение в самом себе. Свободное и глубокое мышление, которое стремится к уразумению
жизни, и полное презрение к глупой суете мира — вот два блага, выше которых никогда не
знал человек. И вы можете обладать ими, хотя бы вы жили за тремя решетками. Диоген 37
жил в бочке, однако же был счастливее всех царей земных.
— Ваш Диоген был болван, — угрюмо проговорил Иван Дмитрич. — Что вы мне
говорите про Диогена, да про какое-то уразумение? — рассердился он вдруг и вскочил. — Я
люблю жизнь, люблю страстно! У меня мания преследования, постоянный мучительный
страх, но бывают минуты, когда меня охватывает жажда жизни, и тогда я боюсь сойти с ума.
Ужасно хочу жить, ужасно!
Он в волнении прошелся по палате и сказал, понизив голос:
— Когда я мечтаю, меня посещают призраки. Ко мне ходят какие-то люди, я слышу
голоса, музыку, и кажется мне, что я гуляю по каким-то лесам, по берегу моря, и мне так
страстно хочется суеты, заботы… Скажите мне, ну, что там нового? — спросил Иван
Дмитрич. — Что там?
— Вы про город желаете знать или вообще?
— Ну, сначала расскажите мне про город, а потом вообще.
— Что ж? В городе томительно скучно… Не с кем слова сказать, некого послушать.
Новых людей нет. Впрочем, приехал недавно молодой врач Хоботов.
— Он еще при мне приехал. Что, хам?
— Да, не культурный человек. Странно, знаете ли… Судя по всему, в наших столицах
нет умственного застоя, есть движение, — значит, должны быть там и настоящие люди, но
почему-то всякий раз оттуда присылают к нам таких людей, что не глядел бы. Несчастный
город!
— Да, несчастный город! — вздохнул Иван Дмитрич и засмеялся. — А вообще как?

36 У Достоевского или у Вольтера кто-то говорит, что если бы не было бога, то его выдумали бы
люди. — «Если бы бога не существовало, его следовало бы выдумать» — это изречение французского
писателя и философа Ф. Вольтера из «Послания к автору новой книги о трех самозванцах» (1769) использовано
Ф. М. Достоевским в «Братьях Карамазовых»: его произносит, с добавлением слов «И действительно, человек
выдумал бога», Иван Карамазов в третьей главе книги пятой.

37 Диоген (ок. 404–323 до н. э.) — греческий философ. По преданиям, будучи аскетом, жил в бочке; днем он
ходил с фонарем в поисках человека, достойного этого звания.