Page 18 - Детство. Отрочество. После бала

– Знаешь, что́ я сейчас решил? – сказал он веселым голосом, положив руку на
плечо maman.
– Что, мой друг?
– Я беру Карла Иваныча с детьми. Место в бричке есть. Они к нему привыкли, и он к
ним, кажется, точно привязан; а семьсот рублей в год никакого счета не делают, et puis au
fond c’est un très bon diable 23 .
Я никак не мог постигнуть, зачем папа бранит Карла Иваныча.
– Я очень рада, – сказала maman, – за детей, за него: он славный старик.
– Если бы ты видела, как он был тронут, когда я ему сказал, чтобы он оставил эти
пятьсот рублей в виде подарка… но что забавнее всего – это счет, который он принес мне.
Это стоит посмотреть, – прибавил он с улыбкой, подавая ей записку, написанную рукою
Карла Иваныча, – прелесть!
Вот содержание этой записки:

«Для детьей два удочка – 70 копек.
Цветной бумага, золотой коемочка, клестир и болван для коробочка, в подарках – 6 р.
55 к.
Книга и лук, подарка детьям – 8 р. 16 к.
Панталон Николаю – 4 рубли.
Обещаны Петром Алексантровичь из Москву в 18.. году золотые часы в 140 рублей.
Итого следует получить Карлу Мауеру, кроме жалованию – 159 рублей 79 копек».

Прочтя эту записку, в которой Карл Иваныч требует, чтобы ему заплатили все деньги,
издержанные им на подарки, и даже заплатили бы за обещанный подарок, всякий подумает,
что Карл Иваныч больше ничего, как бесчувственный и корыстолюбивый себялюбец, – и
всякий ошибется.
Войдя в кабинет с записками в руке и с приготовленной речью в голове, он намеревался
красноречиво изложить перед папа все несправедливости, претерпенные им в нашем доме;
но когда он начал говорить тем же трогательным голосом и с теми же чувствительными
интонациями, с которыми он обыкновенно диктовал нам, его красноречие подействовало
сильнее всего на него самого; так что, дойдя до того места, в котором он говорил: «как ни
грустно мне будет расстаться с детьми», он совсем сбился, голос его задрожал, и он
принужден был достать из кармана клетчатый платок.
– Да, Петр Александрыч, – сказал он сквозь слезы (этого места совсем не было в
приготовленной речи), – я так привык к детям, что не знаю, что буду делать без них. Лучше я
без жалованья буду служить вам, – прибавил он, одной рукой утирая слезы, а другой подавая
счет.
Что Карл Иваныч в эту минуту говорил искренно, это я утвердительно могу сказать,
потому что знаю его доброе сердце; но каким образом согласовался счет с его словами,
остается для меня тайной.
– Если вам грустно, то мне было бы еще грустнее расстаться с вами, – сказал папа,
потрепав его по плечу, – я теперь раздумал.
Незадолго перед ужином в комнату вошел Гриша. Он с самого того времени, как вошел
в наш дом, не переставал вздыхать и плакать, что, по мнению тех, которые верили в его
способность предсказывать, предвещало какую-нибудь беду нашему дому. Он стал
прощаться и сказал, что завтра утром пойдет дальше. Я подмигнул Володе и вышел в дверь.
– Что?
– Если хотите посмотреть Гришины вериги, то пойдемте сейчас на мужской верх –
Гриша спит во второй комнате, – в чулане прекрасно можно сидеть, и мы всё увидим.

23 и потом, в сущности, он славный малый (фр. ).