Page 64 - Бегущая по волнам

– Вы будете у нас? – сказала Биче. – Я даю вам свой адрес. Старая красивая улица,
старый дом, два старых человека и я. Как нам поступить? Я вас приглашаю к обеду завтра.
Я поблагодарил, после чего Биче и Ботвель встали. Я прошел с ними до выходных
дверей зала, теснясь среди маскарадной толпы. Биче подала руку.
– Итак, вы (все) помните? – сказала она, нежно приоткрыв рот и смотря с лукавством. –
Даже то, что происходит на набережной? (Ботвель улыбался, не понимая.) Правда, память –
ужасная вещь! Согласны?
– Но не в данном случае.
– А в каком? Ну, Ботвель, это все стоит рассказать Герде Торнстон. Ее надолго займет.
Не гневайтесь, – обратилась ко мне девушка, – я должна шутить, чтобы не загрустить. Все
сложно! Так все сложно. Вся жизнь! Я сильно задета в том, чего не понимаю, но очень хочу
понять. Вы мне поможете завтра? Например, – эти два платья. Тут есть вопрос! До свиданья.
Когда она отвернулась, уходя с Ботвелем, ее лицо, – как я видел его профиль, – стало
озабоченным и недоумевающим. Они прошли, тихо говоря между собой, в дверь, где оба
одновременно обернулись взглянуть на меня; угадав это движение, я сам повернулся уйти. Я
понял, как дорога мне эта, лишь теперь знакомая девушка. Она ушла, но все еще как бы была
здесь.
Получив град толчков, так как шел всецело погруженный в свои мысли, я, наконец,
опамятовался и вышел из зала по лестнице, к боковому выходу на улицу. Спускаясь по ней, я
вспомнил, как всего час назад спускалась по этой лестнице Дэзи, задумчиво теребя бахрому
платья, и смиренно, от всей души пожелал ей спокойной ночи.

Глава XXIV

Захотев есть, я усмотрел поблизости небольшой ресторан, и хотя трудно было
пробиться в хмельной тесноте входа, я кое-как протиснулся внутрь. Все столы, проходы,
места у буфета были заняты; яркий свет, табачный дым, песни среди шума и криков
совершенно закружили мое внимание. Найти место присесть было так же легко, как продеть
канат в игольное отверстие. Вскоре я отчаялся сесть, но была надежда, что освободится фут
пространства возле буфета, куда я тотчас и устремился, когда это случилось, и начал есть
стоя, сам наливая себе из наспех откупоренной бутылки. Обстановка не располагала
задерживаться, В это время за спиной раздался шум спора. Неизвестный человек расталкивал
толпу, протискиваясь к буфету и отвечая наглым смехом на возмущение посетителей. Едва я
всмотрелся в него, как, бросив есть, выбрался из толпы, охваченный внезапным гневом: этот
человек был Синкрайт.
Пытаясь оттолкнуть меня, Синкрайт бегло оглянулся; тогда, задержав его взгляд своим,
я сказал:
– Добрый вечер! Мы еще раз встретились с вами! Увидев меня, Синкрайт был так
испуган, что попятился на толпу. Одно мгновение весь его вид выражал страстную,
мучительную тоску, желание бежать, скрыться, – хотя в этой тесноте бежать смогла бы разве
лишь кошка.
– ФУ, фу! – сказал он наконец, отирая под козырьком лоб тылом руки. – Я весь дрожу!
Как я рад, как счастлив, что вы живы! Я не виноват, клянусь! Это – Гез. Ради бога,
выслушайте, и вы все узнаете! Какая это была безумная ночь! Будь проклят Гез; я первый
буду вашим свидетелем, потому что я решительно ни при чем!
Я не сказал ему еще ничего. Я только смотрел, но Синкрайт, схватив меня за руку,
говорил все испуганнее, все громче. Я отнял руку и сказал:
– Выйдем отсюда.
– Конечно… Я всегда…
Он ринулся за мной, как собака. Его потрясению можно было верить тем более, что на
«Бегущей», как я узнал от него, ожидали и боялись моего возвращения в Дагон. Тогда мы
были от Дагона на расстоянии всего пятидесяти с небольшим миль. Один Бутлер думал, что