Page 71 - Бегущая по волнам

Пересчитав деньги, комиссар объявил значительную сумму: пять тысяч фунтов.
– Он не был ограблен, – сказал я, взволнованный этим обстоятельством, так как
разрастающаяся сложность события оборачивалась все более в худшую сторону для Биче.
Комиссар посмотрел на меня, как в окно. Он ничего не сказал, но был крепко озадачен.
После этого начался допрос хозяина, Гардена.
Рассказав, что Гез останавливается у него четвертый раз, платил хорошо, щедро давал
прислуге, иногда не ночевал дома и был, в общем, беспокойным гостем, Гарден получил
предложение перейти к делу по существу.
– В девять часов моя служанка Пегги пришла в буфет и сказала, что не пойдет на
звонки Геза, так как он вчера обошелся с ней грубо. Вскоре спустился капитан, изругал меня,
Пегги и выпил виски. Не желая с ним связываться, я обещал, что Пегги будет ему служить.
Он успокоился и пошел наверх. Я был занят расчетом с поставщиком и, часов около десяти,
услышал выстрелы, не помню – сколько. Гез угрожал, уходя, что звонить больше он не
намерен, – будет стрелять. Не знаю, что было у него с Пегги, – пошла она к нему или нет.
Вскоре снова пришла Пегги и стала рыдать. Я спросил, что случилось. Оказалось, что к Гезу
явилась дама, что ей страшно не идти и страшно идти, если Гез позвонит. Я выпытал все же,
что она идти не намерена, и, сами знаете, пригрозил. Тут меня еще рассердили механики со
«Спринга»: они стали спрашивать, сколько трупов набирается к вечеру в моей гостинице. Я
пошел сам и увидел капитана стоящим на галерее с этой барышней. Я ожидал криков, но он
повернулся и долго смотрел на меня с улыбкой. Я понял, что он меня просто не видит.
Я стал говорить о стрельбе и пенять ему. Он сказал: «Какого черта вы здесь?» Я
спросил, что он хочет. Гез сказал: «Пока ничего». И они оба прошли сюда. Поставщик ждал;
я вернулся к нему. Затем прошло, должно быть, около получаса, как снова раздался выстрел.
Меня это начало беспокоить, потому что Гез был теперь не один. Я побежал наверх и,
представьте, увидел, что жильцы соседнего дома (у нас общий двор) спешат мне навстречу, а
среди них эта неизвестная барышня. Дверь Геза была раскрыта настежь. Там стояли двое:
Бутлер, – я знаю Бутлера, – и с ним вот они. Я заглянул, увидел, что Гез лежит на полу,
потом вошел вместе с другими.
– Позовите женщину, Пегги, – сказал комиссар. Не надо было далеко ходить за ней, так
как она вертелась у комнаты; когда Гарден открыл дверь, Пегги поспешила вытереть
передником нос и решительно подошла к столу.
– Расскажите, что вам известно, – предложил комиссар после обыкновенных вопросов:
как зовут и сколько лет.
– Он умер, я не хочу говорить худого, – торжественно произнесла Пегги, кладя руку
под грудь. – Но только вчера я была так обижена, как никогда. С этого все началось.
– Что началось?
– Я не то говорю. Он пришел вчера поздно; да, – Гез. Комнату он, уходя, запер, а ключ
взял с собой, почему я не могла прибрать. Я еще не спала; я слышала, как он стучит наверху:
идет, значит, домой. Я поднялась приготовить ему постель и стала делать тут, там – ну, что
требуется. Он стоял все время спиной ко мне, пьяный, а руку держал в кармане, за пазухой.
Он все поглядывал, когда я уйду, и вдруг закричал: «Ступай прочь отсюда!» Я возразила,
конечно (Пегги с достоинством поджала губы, так что я представил ее лицо в момент
окрика), я возразила насчет моих обязанностей. «А это ты видела?» – закричал он. То есть
видела ли я стул. Потому что он стал махать стулом над моей головой. Что мне было делать?
Он мужчина и, конечно, сильнее меня. Я плюнула и ушла. Вот он утром звонит…
– Когда это было?
– Часов в восемь. Я бы и минуты заметила, знай кто-нибудь, что так будет. Я уже
решила, что не пойду. Пусть лучше меня прогонят. Я свое дело знаю. Меня обвинять нечего
и нечего.
– Вы невинны, Пегги, – сказал комиссар. – Что же было после звонка?
– Еще звонок. Но как все верхние ушли рано, то я знала, кто такой меня требует.
Биче, внимательно слушавшая рассказ горячего пятипудового женского сердца,