Page 167 - Похождения бравого солдата Швейка

и теперь его необходимо расшевелить чем-нибудь новым, какими-нибудь открытиями. В
виде пробы я пустил «сернистого кита». Этот новый вид кита был величиной с треску и
снабжён пузырём, наполненным муравьиной кислотой, и особенного устройства клоакой; из
неё сернистый кит со взрывом выпускал особую кислоту, которая одурманивающе
действовала на мелкую рыбёшку, пожираемую этим китом. Позднее один английский
учёный, не помню, какую я ему придумал тогда фамилию, назвал эту кислоту «китовой
кислотой». Китовый жир был всем известен, но новая китовая кислота возбудила интерес, и
несколько читателей запросили редакцию, какой фирмой вырабатывается эта кислота в
чистом виде.
Смею вас уверить, что читатели «Мира животных» вообще очень любопытны.
Вслед за сернистым китом я открыл целый ряд других диковинных зверей. Назову хотя
бы «благуна продувного» — млекопитающее из семейства кенгуру, «быка съедобного» —
прототип нашей коровы и «инфузорию сепиевую», которую я причислил к семейству
грызунов.
С каждым днём у меня прибавлялись новые животные. Я сам был потрясён своими
успехами в этой области. Мне никогда раньше в голову не приходило, что возникнет
необходимость столь основательно дополнить фауну. Никогда бы не подумал, что у Брема в
его «Жизни животных» могло быть пропущено такое множество животных. Знал ли Брем и
его последователи о моём нетопыре с острова Исландия, о так называемом «нетопыре
заморском», или о моей домашней кошке с вершины горы Килиманджаро под названием
«Пачуха оленья раздражительная»?
Разве кто-нибудь из естествоиспытателей имел до тех пор хоть малейшее
представление о «блохе инженера Куна», которую я нашёл в янтаре и которая была
совершенно слепа, так как жила на доисторическом кроте, который также был слеп, потому
что его прабабушка спаривалась, как я писал в статье, со слепым «мацаратом пещерным» из
Постоенской пещеры, которая в ту эпоху простиралась до самого теперешнего Балтийского
океана.
По этому, незначительному в сущности, поводу возникла крупная полемика между
газетами «Время» и «Чех». «Чех», цитируя в своём фельетоне — рубрика «Разное» — статью
об открытой мною блохе, сделал заключение: «Что бог ни делает, всё к лучшему». «Время»,
естественно, чисто «реалистически» разбило мою блоху по всем пунктам, прихватив кстати
и преподобного «Чеха». С той поры, по-видимому, моя счастливая звезда изобретателя-
естествоиспытателя, открывшего целый ряд новых творений, закатилась. Подписчики «Мира
животных» начали высказывать недовольство.
Поводом к недовольству послужили мои мелкие заметки о пчеловодстве и
птицеводстве. В этих заметках я развил несколько новых своих собственных теорий, которые
буквально вызвали панику, так как после нескольких моих весьма простых советов
читателям известного пчеловода Пазоурека хватил удар, а на Шумаве и в Подкрконошах все
пчёлы погибли. Домашнюю птицу постиг мор — словом, всё и везде дохло. Подписчики
присылали угрожающие письма. Отказывались от подписки.
Я набросился на диких птиц. До сих пор отлично помню свой конфликт с редактором
«Сельского обозрения», депутатом клерикалом Иозефом М. Кадлачаком. Началось с того,
что я вырезал из английского журнала «Country Life» 105 картинку, изображающую птичку,
сидящую на ореховом дереве. Я назвал её «ореховкой», точно так же, как не поколебался бы
назвать птицу, сидящую на рябине, «рябиновкой».
Заварилась каша. Кадлачак послал мне открытку, где напал на меня, утверждая, что это
сойка, а вовсе не «ореховка» и что-де «ореховка» — это рабский перевод с немецкого
Eichelhaher. 106

105 Сельская жизнь (англ.)

106 Eichel — жёлудь (нем.)