Page 184 - Похождения бравого солдата Швейка

Этелька. Запишите: «Госпожа Этелька Каконь». Имейте в виду, что письмо это вы должны
вручить ей секретно и при любых обстоятельствах. И ждать ответа. Там в письме написано,
что вы подождёте ответа. Что вы хотели сказать?
— А если мне ответа не дадут, господин обер-лейтенант, что тогда?
— Скажите, что вы во что бы то ни стало должны получить ответ, — сказал поручик,
снова зевнув во весь рот. — Ну, я пойду спать, я здорово устал. Сколько было выпито! После
такого вечера и такой ночи, думаю, каждый устанет.
Поручик Лукаш сначала не имел намерения где-либо задерживаться. К вечеру он
пошёл из лагеря в город, собираясь попасть лишь в венгерский театр в Кираль-Хиде, где
давали какую-то венгерскую оперетку. Первые роли там играли толстые артистки-еврейки,
обладавшие тем громадным достоинством, что во время танца они подкидывали ноги выше
головы и не носили ни трико, ни панталон, а для вящей приманки господ офицеров
выбривали себе волосы, как татарки. Галёрка этого удовольствия, понятно, была лишена, но
тем большее удовольствие получали сидящие в партере артиллерийские офицеры, которые,
чтобы не упустить ни одной детали этого захватывающего зрелища, брали в театр
артиллерийские призматические бинокли.
Поручика Лукаша, однако, это интересное свинство не увлекало, так как взятый им
напрокат в театре бинокль не был ахроматическим, и вместо бёдер он видел лишь какие-то
движущиеся фиолетовые пятна.
В антракте его внимание больше привлекла дама, сопровождаемая господином средних
лет, которого она тащила к гардеробу, с жаром настаивая на том, чтобы немедленно идти
домой, так как смотреть на такие вещи она больше не в силах. Женщина достаточно громко
говорила по-немецки, а её спутник отвечал по-венгерски:
— Да, мой ангел, идём, ты права. Это действительно неаппетитное зрелище. — Es ist
ekelhaft! 113 — возмущалась дама, в то время как её кавалер подавал ей манто.
В её глазах, в больших тёмных глазах, которые так гармонировали с её прекрасной
фигурой, горело возмущение этим бесстыдством. При этом она взглянула на поручика
Лукаша и ещё раз решительно сказала:
— Ekelhaft, wirklich ekelhafti 114
Этот момент решил завязку короткого романа.
От гардеробщицы поручик Лукаш узнал, что это супруги Каконь и что у Каконя на
Шопроньской улице, номер шестнадцать, скобяная торговля.
— А живёт он с пани Этелькой во втором этаже, — сообщила гардеробщица с
подробностями старой сводницы. — Она немка из города Шопрони, а он мадьяр. Здесь все
перемешались.
Поручик Лукаш взял из гардероба шинель и пошёл в город. Там в ресторане «У
эрцгерцога Альбрехта» он встретился с офицерами Девяносто первого полка. Говорил он
мало, но зато много пил, молча раздумывая, что бы ему такое написать этой строгой,
высоконравственной и красивой даме, к которой его влекло гораздо сильнее, чем ко всем
этим обезьянам, как называли опереточных артисток другие офицеры.
В весьма приподнятом настроении он пошёл в маленькое кафе «У креста св. Стефана»,
занял отдельный кабинет, выгнав оттуда какую-то румынку, которая сказала, что разденется
донага и позволит ему делать с ней, что он только захочет, велел принести чернила, перо,
почтовую бумагу и бутылку коньяка и после тщательного обдумывания написал следующее
письмо, которое, по его мнению, было самым удачным из когда-либо им написанных:

«Милостивая государыня!

113 Это отвратительно! (нем.)

114 Отвратительно, в самом деле отвратительно! (нем.)