Page 186 - Похождения бравого солдата Швейка

Поручик зевнул.
— Письмо?.. Ах да! Но это секрет, понимаете? Наша тайна… Abtreten… 116
Поручик завернулся в одеяло, которое с него стащил Швейк, и снова заснул. А Швейк
отправился в Кираль-Хиду.
Найти Шопроньскую улицу и дом номер шестнадцать было бы не так трудно, если бы
навстречу не попался старый сапёр Водичка, который был прикомандирован к
пулемётчикам, размещённым в казармах у реки. Несколько лет тому назад Водичка жил в
Праге, на Боиште, и по случаю такой встречи не оставалось ничего иного, как зайти в
трактир «У чёрного барашка» в Бруке, где работала знакомая кельнерша, чешка Руженка,
которой были должны все чехи-вольноопределяющиеся, когда-либо жившие в лагере.
Сапёр Водичка, старый пройдоха, в последнее время состоял при ней кавалером и
держал на учёте все маршевые роты, которым предстояло сняться с лагеря. Он вовремя
обходил всех чехов-вольноопределяющихся и напоминал, чтобы они не исчезли в
прифронтовой суматохе, не уплатив долга.
— Тебя куда, собственно, несёт? — спросил Водичка после первого стакана доброго
винца.
— Это секрет, — ответил Швейк. — но тебе, как старому приятелю, могу сказать…
Он разъяснил ему всё до подробностей, и Водичка заявил, что он, как старый сапёр,
Швейка покинуть не может и пойдёт вместе с ним вручать письмо.
Оба увлеклись беседой о былом, и, когда вышли от «Чёрного барашка» (был уже
первый час дня), всё казалось им простым и легко достижимым.
По дороге к Шопроньской улице, дом номер шестнадцать, Водичка всё время выражал
крайнюю ненависть к мадьярам и без устали рассказывал о том, как, где и когда он с ними
дрался или что, когда и где помешало ему подраться с ними.
— Держим это мы раз одну этакую мадьярскую рожу за горло. Было это в Паусдорфе,
когда мы, сапёры, пришли выпить. Хочу это я ему дать ремнём по черепу в темноте; ведь мы,
как только началось дело, запустили бутылкой в лампу, а он вдруг как закричит: «Тонда, да
ведь это я, Пуркрабек из Шестнадцатого запасного!» Чуть было не произошла ошибка. Но
зато у Незидерского озера мы с ними, шутами мадьярскими, как следует расквитались! Туда
мы заглянули недели три тому назад. В соседней деревушке квартирует пулемётная команда
какого-то гонведского полка, а мы случайно зашли в трактир, где они отплясывали ихний
чардаш, словно бесноватые, и орали во всю глотку своё: «Uram, uram, biro uram», либо:
«Lanok, lanok, lahoka faluba» 117 Садимся мы против них. Положили на стол только свои
солдатские кушаки и говорим промеж себя: «Подождите, сукины дети! Мы вам покажем
«ланьок». А один из наших, Мейстршик, у него кулачище, что твоя Белая гора, тут же
вызвался пойти танцевать и отбить у кого-нибудь из этих бродяг девочку из-под носа. А
девочки были что надо — икрястые, задастые, ляжкастые да глазастые. По тому, как эти
мадьярские сволочи их тискали, было видно, что груди у них твёрдые и налитые, что твои
мячи, и это им по вкусу: любят, чтобы их потискали. Выскочил, значит, наш Мейстршик в
круг и давай отнимать у одного гонведа самую хорошенькую девчонку. Тот залопотал что-
то, а Мейстршик как даст ему раза — тот и с катушек долой. Мы недолго думая схватили
свои ремни, намотали их на руку, чтобы не растерять штыков, бросились в самую гущу, а я
крикнул ребятам: «Виноватый, невиноватый — крой всех подряд!» И пошло, брат, как по
маслу. Мадьяры начали прыгать в окна, мы ловили их за ноги и втаскивали назад в зал. Всем
здорово влетело. Вмешались было в это дело староста с жандармом, и им изрядно досталось
на орехи. Трактирщика тоже излупили за то, что он по-немецки стал ругаться, будто мы,
дескать, всю вечеринку портим. После этого мы пошли по деревне ловить тех, кто от нас

116 Идите… (нем.)

117 Господин, господин, господин судья! Девочки, девочки, деревенские девочки (венгерск.)