Page 194 - Похождения бравого солдата Швейка

думаю, это вас уже не интересует, так как тут все на один лад. Политически это легко
объяснимо, потому что мы, австрийцы, — будь то немцы или чехи, — всё же ещё здорово
против венгров… Вы меня понимаете, господин поручик. В этом видна определённая
тенденция. Скорее вас может заинтересовать статья в «Комарненской вечерней газете», в
которой утверждается, что вы пытались изнасиловать госпожу Каконь прямо в столовой во
время обеда в присутствии её супруга, которого вы, угрожая саблей, принуждали заткнуть
полотенцем рот своей жене, чтобы она не кричала. Это самое последнее известие о вас,
господин поручик. — Полковник усмехнулся и продолжал: — Власти не исполнили своего
долга. Предварительная цензура здешних газет тоже в руках венгров. Они делают с нами что
хотят. Наш офицер беззащитен против оскорблений венгерского штатского хама-
журналиста. И только после нашего резкого демарша, а может быть, телеграммы нашего
дивизионного суда, государственная прокуратура в Будапеште предприняла шаги к тому,
чтобы произвести аресты отдельных лиц во всех упомянутых редакциях. Больше всех
поплатился редактор «Комарненской вечерней газеты», он до самой смерти будет помнить
свою «Вечёрку». Дивизионный суд поручил мне, как вашему начальнику, допросить вас и
одновременно посылает мне материалы следствия. Всё сошло бы гладко, если бы не этот ваш
злополучный Швейк. С ним находится какой-то сапёр Водичка; когда того привели на
гауптвахту после драки, при нём нашли письмо, посланное вами госпоже Каконь. Так этот
ваш Швейк утверждал на допросе, что письмо не ваше, что это писал он сам, — когда же ему
было приказано переписать письмо, чтобы сравнить почерки, он ваше письмо сожрал. Тогда
из полковой канцелярии были пересланы в дивизионный суд ваши рапорты для сравнения с
почерком Швейка, — и вот вам результаты.
Полковник перелистал бумаги и указал поручику Лукашу на следующее место:
«Обвиняемый Швейк отказался написать продиктованные ему фразы, утверждая, что за
ночь разучился писать».
— Я, господин поручик, вообще не придаю никакого значения тому, что говорил в
дивизионном суде ваш Швейк или этот сапёр. И Швейк и сапёр утверждают, что всё
произошло из-за какой-то пустяшной шутки, которая была не понята, что на них самих
напали штатские, а они отбивались, чтобы защитить честь мундира. На следствии
выяснилось, что ваш Швейк вообще фрукт. Так, например, на вопрос, почему он не
сознаётся, он, согласно протоколу, ответил: «Я нахожусь сейчас в таком же положении, в
каком очутился однажды из-за икон девы Марии слуга художника Панушки. Тому тоже,
когда дело коснулось икон, которые он собирался присвоить, ничего другого не оставалось
ответить, кроме как: «Что же, мне кровью блевать, что ли?» Разумеется, я, как командир
полка, позаботился о том, чтобы во все газеты от имени дивизионного суда было послано
опровержение подлых статей, напечатанных в здешних газетах. Сегодня это будет разослано,
и полагаю, что я с своей стороны сделал всё, чтобы загладить шумиху, поднятую этими
штатскими мерзавцами, этими подлыми мадьярскими газетчиками. Кажется, я недурно
отредактировал:
«Настоящим дивизионный суд N-ской дивизии и штаб N-ского полка заявляют, что
статья, напечатанная в здешней газете о якобы совершённых солдатами N-ского полка
бесчинствах, ни в какой степени не соответствует действительности и от первой до
последней строки вымышлена. Следствие, начатое против вышеназванных газет, поведёт к
строгому наказанию виновных».
— Дивизионный суд в своём отношении, посланном в штаб нашего полка, —
продолжал полковник, — приходит к тому заключению, что дело, собственно, идёт о
систематической травле, направленной против воинских частей, прибывающих из
Цислейтании в Транслейтанию. Притом сравните, какое количество войск отправлено на
фронт с нашей стороны и какое с их стороны. Скажу вам откровенно: мне чешский солдат
более по душе, чем этот венгерский сброд. Стоит только вспомнить, как под Белградом
венгры стреляли по нашему второму маршевому батальону, который, не зная, что по нему
стреляют венгры, начал палить в дёйчмейстеров, стоявших на правом фланге, а