Page 265 - Похождения бравого солдата Швейка

идиота Биглера, который как-то за ужином оттолкнул тарелку с макаронами и заявил:
«Этого-то я вдоволь наемся у врат Вероны».
Капитан Сагнер, изучив полученную из бригады инструкцию, приказал трубить
тревогу.
Когда все солдаты маршевого батальона были собраны, их построили в каре, и капитан
Сагнер необычайно торжественно прочитал солдатам переданный ему по телеграфу приказ:
— «Итальянский король, влекомый алчностью, совершил акт неслыханного
предательства, забыв о своих братских обязательствах, которыми он был связан как союзник
нашей державы. С самого начала войны, в которой он, как союзник, должен был стать бок о
бок с нашими мужественными войсками, изменник — итальянский король — играл роль
замаскированного предателя, занимаясь двурушничеством, ведя тайные переговоры с
нашими врагами. Это предательство завершилось в ночь с двадцать второго на двадцать
третье мая, когда он объявил войну нашей монархии. Наш верховный главнокомандующий
выражает уверенность, что наша мужественная и славная армия ответит на постыдное
предательство коварного врага таким сокрушительным ударом, что предатель поймёт, что,
позорно и коварно начав войну, он погубил самого себя. Мы твёрдо верим, что с божьей
помощью скоро наступит день, когда итальянские равнины опять увидят победителя при
Санта-Лючии, Виченце, Новаре, Кустоцце. Мы хотим, мы должны победить, и мы,
несомненно, победим!»
Потом последовало обычное «dreimal hoch», 223 и приунывшее воинство село в поезд.
Вместо ста пятидесяти граммов швейцарского сыра на голову солдатам свалилась война с
Италией.

* * *

В вагоне, где сидели Швейк, старший писарь Ванек, телефонист Ходоунский, Балоун и
повар Юрайда, завязался интересный разговор о вступлении Италии в войну.
— Подобный же случай произошёл в Праге на Таборской улице, — начал Швейк. —
Там жил купец Горжейший. Неподалёку от него, напротив, в своей лавчонке хозяйничал
купец Пошмоурный. Между ними держал мелочную лавочку Гавласа.
Так вот, купцу Горжейшему как-то взбрело в голову объединиться с лавочником
Гавласой против купца Пошмоурного, и он начал вести переговоры с Гавласой о том, как бы
им объединить обе лавки под одной фирмой «Горжейший и Гавласа». Но лавочник Гавласа
пошёл к купцу Пошмоурному да и рассказал ему, что Горжейший даёт тысячу двести крон за
его лавчонку и предлагает войти с ним в компанию. Но если Пошмоурный даст ему тысячу
восемьсот, то он предпочтёт заключить союз с ним против Горжейшего. Договорились.
Однако Гавласа, предав Горжейшего, всё время тёрся около него и делал вид, будто он его
ближайший друг, а когда заходила речь о совместном ведении дел, отвечал: «Да-да, скоро,
скоро. Я только жду, когда вернутся жильцы с дач». Ну, а когда жильцы вернулись, то уже
действительно всё было готово для совместной работы, как он и обещал Горжейшему. Вот
раз утром пошёл Горжейший открывать свою лавку и видит над лавкой своего конкурента
большую вывеску, а на ней большущими буквами выведено название фирмы «Пошмоурный
и Гавласа».
— У нас, — вмешался глуповатый Балоун, — тоже был такой случай. Хотел я в
соседней деревне купить тёлку, уже договорился, а вотицкий мясник возьми и перехвати её у
меня под самым носом.
— Раз опять новая война, — продолжал Швейк, — раз у нас теперь одним врагом
больше, раз открылся новый фронт, то боеприпасы придётся экономить. Чем больше в семье
детей, тем больше требуется розог, говорил, бывало, дедушка Хованец из Мотоле, который

223 Троекратное ура (нем.)