Page 269 - Похождения бравого солдата Швейка

— А почему бы и не сунуть нас в эти горы? — разволновался Батцер. — Наш полк был
и в Сербии и на Карпатах. Я уже достаточно потаскал чемоданы господина капитана по
горам. Два раза я их терял. Один раз в Сербии, другой раз в Карпатах. Во время такой
баталии всё может случиться. Может, то же самое ждёт меня и в третий раз, на итальянской
границе, а что касается тамошней жратвы… — Он сплюнул, подсел поближе к Матушичу и
доверительно заговорил: — Знаешь, у нас в Кашперских горах делают вот такие маленькие
кнедлики из сырой картошки. Их сварят, поваляют в яйце, посыплют как следует сухарями, а
потом… а потом поджаривают на свином сале!
Последнее слово он произнёс замирающим от восторга голосом.
— Но лучше всего кнедлики с кислой капустой, — прибавил он меланхолически, — а
макаронам место в сортире.
На этом и здесь закончился разговор об Италии…
В остальных вагонах в один голос утверждали, что поезд, вероятно, повёрнут и пошлют
в Италию, так как он уже больше двух часов стоит на вокзале.
Это отчасти подтверждалось и теми странными вещами, которые проделывались с
эшелоном. Солдат опять выгнали из вагонов, пришла санитарная инспекция с
дезинфекционным отрядом и обрызгала всё лизолом, что было встречено с большим
неудовольствием, особенно в тех вагонах, где везли запасы пайкового хлеба.
Но приказ есть приказ, санитарная комиссия дала приказ произвести дезинфекцию во
всех вагонах эшелона № 728, а потому преспокойным образом были обрызганы лизолом и
горы хлеба, и мешки с рисом. Это уже говорило о том, что происходит нечто необычное.
Потом всех опять загнали в вагоны, а через полчаса снова выгнали, так как эшелон
пришёл инспектировать дряхленький генерал. Швейк тут же дал старику подходящее
прозвище. Стоя позади шеренги, Швейк шепнул старшему писарю:
— Ну и дохлятинка.
Старый генерал в сопровождении капитана Сагнера прошёл вдоль фронта и, желая
воодушевить команду, остановился перед одним молодым солдатом и спросил, откуда он,
сколько ему лет и есть ли у него часы. Хотя у солдата часы были, он, надеясь получить от
старика ещё одни, ответил, что часов у него нет. На это дряхленький генерал-дохлятинка
улыбнулся придурковато, как, бывало, улыбался император Франц-Иосиф, обращаясь к
бургомистру, и сказал:
— Это хорошо, это хорошо!
После этого оказал честь стоявшему рядом капралу, спросив, здорова ли его супруга.
— Осмелюсь доложить, — рявкнул капрал, — я холост!
На это генерал с благосклонной улыбкой тоже пробормотал своё:
— Это хорошо, это хорошо!

Затем впавший в детство генерал потребовал, чтобы капитан Сагнер
продемонстрировал, как солдаты выполняют команду: «На первый-второй рассчитайсь!» И
тут же раздалось:
— Первый-второй, первый-второй, первый-второй…
Генерал-дохлятинка это страшно любил. Дома у него было два денщика. Он
выстраивал их перед собой, и они кричали:
— Первый-второй, первый-второй.
Таких генералов в Австрии было великое множество.
Когда смотр благополучно окончился, генерал не поскупился на похвалы капитану
Сагнеру; солдатам разрешили прогуляться по территории вокзала, так как пришло
сообщение, что эшелон тронется только через три часа. Солдаты слонялись по перрону и
вынюхивали, нельзя ли что-нибудь стрельнуть. На вокзале всегда много народу, и кое-кому
из солдат удавалось выклянчить сигарету.