Page 296 - Похождения бравого солдата Швейка

«дедушки». Он каждый день расспрашивал, не поймали ли Медного, Свинцового,
Оловянного. Он приказал выстроить весь полк, но Железного, об истории которого все
знали, уже перевели в госпиталь — он по профессии был зубным техником. На этом вроде
всё закончилось. Но однажды кому-то из нашего полка посчастливилось проткнуть в
трактире «У Буцеков» драгуна, который волочился за его девчонкой.
Ну, так выстроили нас в каре. Должны были выйти все до одного, даже лежавшие в
больнице. Тяжелобольных выводили под руки. Делать нечего, — Железному тоже пришлось
идти. На дворе нам прочли приказ по полку, примерно в таком смысле, что драгуны тоже
солдаты и колоть их воспрещается, так как они наши соратники. Какой-то
вольноопределяющийся переводил приказ, полковник озирался по сторонам, словно тигр.
Сначала он прошёлся перед фронтом, потом обошёл каре и вдруг узнал Железного. Тот был
в сажень ростом, так что, господин обер-лейтенант, очень было комично, когда полковник
выволок его на середину. Вольноопределяющийся сразу умолк, а полковник наш ну
подскакивать перед Железным, вроде как пёс перед кобылой, ну орать: «Ты мне не уйти, ты
мне никуда не уйти, не удрать, ты опять говорить, что Шелесный, а я всё говориль Метный,
Олофьянный, Сфинцовый. Он Шелесный, подзаборник, а он Шелесный, я тебе научиль,
Сфинцовый, Олофьянный, Метный, ты Mistvieh, du Schwein, 262 ты Шелесный». Потом
закатил ему месяц гауптвахты. А недели через две разболелись у полковника зубы, и тут он
вспомнил, что Железный — зубной техник. Приказал он привести его в госпиталь и велел
вырвать себе зуб. Железный дёргал зуб с полчаса, так что «дедушку» раза три водой
отливали, но зато он стал кротким и простил Железному оставшиеся две недели. Вот оно как
получается, господин обер-лейтенант, когда начальник забудет фамилию своего
подчинённого. А подчинённый никогда не смеет забывать фамилии своего начальника, как
нам говаривал тот самый господин полковник. И мы долгие годы будем помнить, что когда-
то у нас был полковник Флидлер… Не очень я надоел вам, господин обер-лейтенант?

— Знаете, Швейк, — ответил поручик Лукаш, — чем чаще я вас слушаю, тем более
убеждаюсь, что вы не уважаете своих начальников. Солдат и много лет спустя должен
говорить о своих начальниках только хорошее.
Видно было, что этот разговор поручика Лукаша начинает забавлять.
— Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, — как бы оправдываясь, перебил его
Швейк, — ведь он, господин полковник Флидлер, давно умер, но если вы, господин обер-
лейтенант, желаете, — я буду говорить о нём только самое хорошее. Он, господин обер-
лейтенант, был для солдат ангел во плоти. Такой добрый, прямо что твой святой Мартин,
который раздавал гусей бедным и голодным. Он мог поделиться своим офицерским обедом с
первым встречным солдатом, а когда нам всем приелись кнедлики с повидлом, дал
распоряжение приготовить к обеду свинину с тушёной картошкой. Но по-настоящему он
показал свою доброту во время манёвров. Когда мы пришли в Нижние Краловицы, он
приказал за его счёт выпить всё пиво в нижнекраловицком пивоваренном заводе. На свои
именины и дни рождения полковник разрешал на весь полк готовить зайцев в сметане с
сухарными кнедликами. Он был так добр к своим солдатам, что как-то раз, господин обер-
лейтенант…
Поручик Лукаш нежно потрепал Швейка за ухо и дружелюбно сказал:
— Ну уж ладно, иди, каналья, оставь его!
— Zum Befehl, Herr Oberleutnant 263 — Швейк направился к своему вагону. В это время

262 Грязная скотина, ты свинья (нем.)

263 Слушаюсь, господин обер-лейтенант! (нем.)