Page 310 - Похождения бравого солдата Швейка

более обстоятельно покаешься, что за безнравственные поступки ты совершал на этой самой
мельнице. Но только смотри не рассказывай нам такие вещи, как в анекдоте про девку-
батрачку, которая пошла исповедоваться к ксёндзу и потом, когда уже покаялась в
различных грехах, застыдилась и сказала, что каждую ночь вела себя безнравственно… Ну,
ясно, как только ксёндз это услышал, у него слюнки потекли. Он и говорит ей: «Не стыдись,
милая дочь, ведь я служитель божий, подробно расскажи мне о своих прегрешениях против
нравственности». А она расплакалась: ей, мол, стыдно, это такая ужасная безнравственность.
Он опять её уговаривать, он-де отец её духовный. Наконец, дрожа всем телом, она
рассказала, что каждый вечер раздевалась и влезала в постель. И опять он не мог от неё слова
добиться. Она ещё пуще разревелась. А он снова: «Не стыдись, человек от рождения сосуд
греховный, но милость божия бесконечна!» Наконец она собралась с духом и плача
проговорила: «Когда я раздетая ложилась в постель, то выковыривала грязь между пальцами
на ногах, да притом ещё нюхала её». Вот вам и вся безнравственность. Но я надеюсь, что ты,
Балоун, на мельнице такими делами не занимался и расскажешь нам что-нибудь посерьёзнее,
про настоящую безнравственность.
Балоун, по его собственным словам, безнравственно вёл себя с крестьянками.
Безнравственность состояла в том, что он подмешивал им плохую муку. И это в простоте
душевной Балоун называл безнравственностью. Больше всех был разочарован телеграфист
Ходоунский, который всё выпытывал, действительно ли у него ничего не было с
крестьянками в мукомольне на мешках муки. Балоун, отмахиваясь, ответил: «На это у меня
ума не хватало».
Солдатам объявили, что обед будет за Палотой на Лупковском перевале, а потому
старший писарь батальона вместе с поварами всех рот и подпоручиком Цайтгамлем, который
ведал батальонным хозяйством, отправились в селение Медзилаборец. В качестве патруля к
ним были прикомандированы четыре солдата.
Не прошло и получаса, как они вернулись с тремя поросятами, связанными за задние
ноги, с ревущей семьёй угроруса — у него были реквизированы поросята — и с толстым
врачом из барака Красного Креста. Врач что-то горячо объяснял пожимавшему плечами
подпоручику Цайтгамлю.
Спор достиг кульминационного пункта у штабного вагона, когда военный врач стал
доказывать капитану Сагнеру, что поросята эти предназначены для госпиталя Красного
Креста. Крестьянин же знать ничего не хотел и требовал, чтобы поросят ему вернули, так как
это последнее его достояние и он никак не может отдать их за ту цену, которую ему
выплатили.
При этом он совал капитану Сагнеру полученные им за поросят деньги; жена его,
ухватив капитана за руку, целовала её с раболепием, извечно свойственным этому краю.
Капитан Сагнер, напуганный всей этой историей, с трудом оттолкнул старую
крестьянку. Но это не помогло. Её заменили молодые силы, которые, в свою очередь,
принялись сосать его руку.
Подпоручик Цайтгамль заявил тоном коммерсанта:
— У этого мужика осталось ещё двенадцать поросят, а выплачено ему было
совершенно правильно, согласно последнему дивизионному приказу номер двенадцать
тысяч четыреста двадцать, часть хозяйственная. Согласно параграфу шестнадцатому этого
приказа, свиней следует покупать в местах, не затронутых войной, не дороже, чем две кроны
шестнадцать геллеров за килограмм живого веса. В местах, войной затронутых, следует
прибавлять на один килограмм живого веса тридцать шесть геллеров, что составит за один
килограмм две кроны пятьдесят два геллера. Примечание: в случае, если будет установлено,
что в местах, затронутых войной, хозяйства остались в целости с полным составом свиного
поголовья, то свиньи могут быть отправлены для снабжения проходящих частей;
выплачивать же за реквизированную свинину следует как в местах, войной не затронутых, с
особой приплатой в размере двенадцати геллеров на один килограмм живого веса. Если же
ситуация не вполне ясна, то немедленно составить на месте комиссию из заинтересованного