Page 311 - Похождения бравого солдата Швейка

лица, командира проходящей воинской части и того офицера или старшего писаря (если дело
идёт о небольшом подразделении), которому поручена хозяйственная часть.
Всё это подпоручик Цайтгамль прочёл по копии дивизионного приказа, которую всё
время носил с собой и знал почти наизусть. В прифронтовой полосе оплата за один
килограмм моркови повышается на пятнадцать целых три десятых геллера, а для
Offiziersmenagekücheabteilling 277 в прифронтовой полосе за цветную капусту оплата
повышается на одну крону семьдесят пять геллеров за один килограмм.
Те, кто составлял в Вене этот приказ, представляли себе прифронтовую полосу
изобилующей морковью и цветной капустой.
Подпоручик Цайтгамль прочёл это взволнованному крестьянину, разумеется, по-
немецки, и спросил его на том же языке, понял ли он, а когда тот в знак отрицания покачал
головой, заорал:
— Значит, хочешь комиссию?
Тот понял слово «комиссия» и утвердительно закивал головой. Между тем поросят уже
повлекли на казнь к полевым кухням. Крестьянина обступили прикомандированные для
реквизиции солдаты со штыками, и комиссия отправилась на его хутор, чтобы на месте
определить, должен ли он получить по две кроны пятьдесят два геллера за один килограмм
или только по две кроны двадцать восемь геллеров.
Они ещё не вышли на дорогу, ведущую к селу, как от полевых кухонь донёсся
троекратный предсмертный визг поросят. Крестьянин понял, что всему конец, и отчаянно
закричал:
— Давайте мне за каждую свинью по два золотых!
Четыре солдата окружили его ещё плотнее, а вся семья преградила дорогу капитану
Сагнеру и подпоручику Цайтгамлю, бросившись перед ними на колени посередь пыльной
дороги. Мать с двумя дочерьми обнимала колени обоих, называя их благодетелями, пока
крестьянин не прикрикнул на них и не заорал на украинском диалекте угрорусов, чтобы они
встали. Пусть, мол, солдаты подавятся поросятами…
Тем самым комиссия прекратила свою деятельность. Но крестьянин вдруг взбунтовался
и стал грозить кулаками; тогда один из солдат так хватил его прикладом, что у него в глазах
потемнело, и вся семья во главе с отцом семейства, перекрестившись, пустилась наутёк.
Десять минут спустя старший писарь батальона вместе с ординарцем батальона
Матушичем уже уписывали у себя в вагоне свиные мозги. Уплетая за обе щеки, старший
писарь время от времени язвительно обращался к младшим писарям со словами:
— Небось и вы не прочь этого пожрать? Не так ли? Нет, ребята, эти только для унтер-
офицеров. Поварам — печёнка и почки, мозг и голова — господам фельдфебелям, а
младшим писарям — только двойная солдатская порция мяса.
Капитан Сагнер уже отдал приказ относительно офицерской кухни: «Свиное жаркое с
тмином. Выбрать самое лучшее мясо, но не слишком жирное!» Вот почему, когда на
Лупковском перевале солдатам раздавали обед, каждый из них обнаружил в своём котелке
по два маленьких кусочка мяса, а тот, кто родился под несчастливой звездой, нашёл только
кусочек шкурки.
В кухне царило обычное армейское кумовство: благами пользовались все, кто был
близок к господствующей клике. Денщики ходили с лоснившимися от жира мордами. У всех
ординарцев животы были словно барабаны. Творились вопиющие безобразия.
Вольноопределяющийся Марек из чувства справедливости произвёл возле кухни
скандал. Когда кашевар положил ему в котелок с супом солидный кусок варёного филе,
сказав при этом: «Это нашему историографу», — Марек заявил, что на войне все солдаты
равны, и это вызвало всеобщее одобрение и послужило поводом обругать кашеваров.
Вольноопределяющийся бросил кусок мяса обратно, показав этим, что отказывается от

277 Отделение кухни офицерского питания (нем.)