Page 349 - Похождения бравого солдата Швейка

Такое обращение с пленными русскими, языка которых мадьяры не понимали, было в
порядке вещей. Швейк вернулся в строй и обратился к стоявшему рядом пленному:
— Этот человек исполняет свой долг, но он подвергает себя большой опасности. Что,
если винтовка у него заряжена, курок на боевом взводе? Ведь этак легко может статься, что,
в то время как он колотит прикладом по плечу пленного, курок спустится, весь заряд влетит
ему в глотку и он умрёт при исполнении своего долга! На Шумаве в одной каменоломне
рабочие воровали динамитные запалы, чтобы зимой было легче выкорчёвывать пни. Сторож
каменоломни получил приказ всех поголовно обыскивать при выходе и ревностно принялся
за это дело. Схватив первого попавшегося рабочего, он с такой силой начал хлопать по его
карманам, что динамитные запалы взорвались и они оба взлетели в воздух. Когда сторож и
каменоломщик летели по воздуху, казалось, что они сжимают друг друга а предсмертных
объятиях.
Пленный русский, которому Швейк рассказывал эту историю, недоумевающе смотрел
на него, и было ясно, что из всей речи он не понял ни слова.
— Не понимат, я крымский татарин. Аллах ахпер.
Татарин сел на землю и, скрестив ноги и сложив руки на груди, начал молиться:
«Аллах ахпер — аллах ахпер — безмила — арахман — арахим — малинкин мустафир».*
— Так ты, выходит, татарин? — с сочувствием протянул Швейк. — Тебе повезло. Раз
ты татарин, то должен понимать меня, а я тебя. Гм! Знаешь Ярослава из Штернберга?* Даже
имени такого не слыхал, татарское отродье? Тот вам наложил у Гостина по первое число.
Вы, татарва, тогда улепётывали с Моравы во все лопатки. Видно, в ваших школах этому не
учат, а у нас учат. Знаешь Гостинскую божью матерь?* Ясно, не знаешь. Она тоже была при
этом. Да всё равно теперь вас, татарву, в плену всех окрестят!
Швейк обратился к другому пленному:
— Ты тоже татарин?
Спрошенный понял слово «татарин» и покачал головой:
— Татарин нет, черкес, мой родной черкес, секим башка.
Швейку очень везло. Он очутился в обществе представителей различных восточных
народов. В эшелоне ехали татары, грузины, осетины, черкесы, мордвины и калмыки.
К несчастью, он ни с кем из них не мог сговориться, и его наравне с другими потащили
в Добромиль, где должен был начаться ремонт дороги через Перемышль на Нижанковичи.
В этапном управлении в Добромиле их переписали, что было очень трудно, так как ни
один из трёхсот пленных, пригнанных в Добромиль, не понимал русского языка, на котором
изъяснялся сидевший за столом писарь. Фельдфебель-писарь заявил в своё время, что знает
русский язык, и теперь в Восточной Галиции выступал в роли переводчика. Добрых три
недели тому назад он заказал немецко-русский словарь и разговорник, но они до сих пор не
пришли. Так что вместо русского языка он объяснялся на ломаном словацком языке,
который кое-как усвоил, когда в качестве представителя венской фирмы продавал в
Словакии иконы св. Стефана, кропильницы и чётки.
С этими странными субъектами он никак не мог договориться и растерялся. Он вышел
из канцелярии и заорал на пленных: «Wer kann deutsch sprechen?» 285
Из толпы выступил Швейк и с радостным лицом устремился к писарю, который велел
ему немедленно следовать за ним в канцелярию.
Писарь уселся за списки, за груду бланков, в которые вносились фамилия,
происхождение, подданство пленного, и тут произошёл забавный разговор по-немецки.
— Ты еврей? Так? — спросил он Швейка.
Швейк отрицательно покачал головой.
— Не запирайся! Каждый из вас, пленных, знающих по-немецки, еврей, — уверенно
продолжал писарь-переводчик. — И баста! Как твоя фамилия? Швейх? Ну, видишь, чего же

285 Кто говорит по-немецки? (нем.)