Page 354 - Похождения бравого солдата Швейка

сразу, как только он появится в дверях, после того как он закажет пиво, заплатит и выпьет,
или же снять с него ботинки, когда он протанцует первый тур. Трактирщик предложил
выбросить его не в начале танцульки, а после того, как он напьёт и наест: пусть за всё
заплатит и сразу же вылетает. А знаете, что устроил этот негодяй? Не пришёл. Ну, что вы на
это скажете?
Оба солдата, которые были откуда-то из Тироля, в один голос ответили:
— Nix böhmisch. 289
— Verstehen sie deutsch? — спокойно спросил Швейк. 290
— Jawohl! 291 — ответили оба, на что Швейк заметил:
— Это хорошо, — по крайней мере, среди своих не пропадёте.
Коротая время в дружеской беседе, они дошли до гауптвахты, где майор Вольф с
капитаном продолжал дебаты о судьбе Швейка, а Швейк скромно уселся позади на лавке.
Майор Вольф в конце концов склонился к мнению капитана, что этого человека
должно повесить только после продолжительной процедуры, мило именуемой «законный
путь».
Если бы они спросили Швейка, что он сам думает на этот счёт, он бы ответил: «Мне
очень жаль, господин майор, но, хотя вы по чину выше господина капитана, однако прав
господин капитан. Всякая поспешность вредна. Однажды сошёл с ума судья одного из
пражских районных судов. Долгое время за ним ничего не замечали, но во время
разбирательства дела об оскорблении личности это выяснилось. Некий Знаменачек,
повстречав на улице капеллана Гортика, который на уроке закона божьего надавал пощёчин
его сынишке, сказал: «Ах ты, осёл, ах ты, чёрная уродина, религиозный идиот, чёрная
свинья, поповский козёл, осквернитель Христова учения, лицемер и шарлатан в рясе!»
Сумасшедший судья был очень набожный человек. Три его сестры служили у ксендзов
кухарками, а он был крёстным их детей. Он так разволновался, что вдруг лишился рассудка и
заорал на подсудимого: «Именем его величества императора и короля присуждаю вас к
смертной казни через повешение! Приговор суда обжалованию не подлежит. Пан
Горачек, — обратился он к судебному надзирателю, — возьмите вот этого господина и
повесьте его там, ну, знаете, там, где выбивают ковры, а потом зайдите сюда, получите на
пиво!» Само собой разумеется, пан Знаменачек и надзиратель остолбенели, но судья топнул
ногой и заорал: «Вы будете повиноваться или нет?»
Тут надзиратель так напугался, что потащил пана Знаменачека вниз, и, не будь
адвоката, который вмешался и вызвал Скорую помощь, не знаю, чем бы всё это кончилось
для Знаменачека. Судью уже сажали в карету Скорой помощи, а он всё кричал: «Если не
найдёте верёвки, повесьте его на простыне, стоимость учтём после в полугодовом отчёте».
Швейка под конвоем отвели в комендатуру гарнизона, после того как он подписал
составленный майором Вольфом протокол, гласивший, что Швейк, солдат австрийской
армии, сознательно и без давления с чьей бы то ни было стороны переоделся в русскую
форму и после отступления русских был задержан за линией фронта полевой жандармерией.
Всё это было истинной правдой, и Швейк как человек честный возражать не мог. При
составлении протокола он неоднократно пытался вставить замечание, которое, быть может,
уточнило бы ситуацию, но всякий раз раздавался повелительный окрик господина майора:
«Молчать! Я вас об этом не спрашиваю. Дело совершенно ясное!»
И Швейку ничего иного не оставалось, как только отдавать честь и соглашаться: «Так
точно, молчу, дело совершенно ясное».

289 Не знаем по-чешски (нем.)

290 Вы понимаете по-немецки? (нем.)

291 Да! (нем.)