Page 97 - Похождения бравого солдата Швейка
P. 97
фетишей-реликвий.
После обеда вернулся Швейк. Он ходил искать пинчера для поручика.
— Швейк, — сказал поручик, — вам повезло. Дама, которая у меня жила, уехала. Её
увёз муж. А за все услуги, которые вы ей оказали, она оставила вам на умывальнике
четыреста крон. Вы должны как следует поблагодарить её, а также её супруга, потому что
это, собственно, его деньги, которые она забрала с собой на дорогу. Я вам продиктую
письмо.
И он продиктовал:
— «Милостивый государь! Соблаговолите передать сердечную благодарность вашей
супруге за четыреста крон, подаренные мне ею за услуги, которые я ей оказал во время
пребывания в Праге. Всё, что я для неё сделал, я делал с удовольствием и посему не могу
принять эти деньги и посылаю их…» Ну, пишите же дальше, Швейк! Чего вы там вертитесь!
На чём я остановился?
— «…и посылаю их…» — срывающимся, трагическим голосом прошептал Швейк.
— Так, отлично! «…посылаю их обратно с уверениями в совершенном уважении. Шлю
почтительный привет и целую ручку вашей супруге. Иозеф Швейк, денщик поручика
Лукаша…» Готово?
— Никак нет, господин обер-лейтенант, числа ещё не хватает.
— «Двадцатого декабря тысяча девятьсот четырнадцатого года». Так. А теперь
надпишите конверт, возьмите эти четыреста крон, отнесите их на почту и пошлите по тому
же адресу.
И поручик Лукаш начал весело насвистывать арию из оперетки «Разведённая жена».
— Да, вот ещё что, Швейк, — сказал поручик, когда Швейк уходил на почту. — Как
там насчёт собаки, которую вы ходили искать?
— Есть одна подходящая, господин обер-лейтенант. Замечательно красивый пёс. Но
достать его будет трудновато. Завтра авось всё-таки приведу. Кусается!
VI
Последнего слова поручик Лукаш недослышал, а между тем оно было очень важным.
«Хватает, сволочь, за что попало, — хотел ещё раз повторить Швейк, но в конце концов
решил: — Какое, собственно говоря, поручику до этого дело? Он хочет иметь собаку и
получит её».
Легко, конечно, сказать: «Приведите мне собаку». Но ведь каждый хозяин зорко следит
за своей собакой, даже и за нечистокровной. Даже Жучку, которая ни на что другое не
способна, как только согревать своей старушке хозяйке ноги, хозяйка любит и в обиду не
даст.
Сама собака, особенно породистая, инстинктом чувствует, что в один прекрасный день
её у хозяина утащат. Она живёт в постоянном страхе, что её украдут, непременно украдут на
прогулке. Например, пёс отбегает от хозяина, сначала веселится, резвится, играет с другими
собаками, лезет на них, не признавая никакой морали, а они на него, обнюхивает тумбы,
закидывает ножку на каждом углу (кстати, и около торговки на корзинку с картошкой) —
словом, наслаждается жизнью вовсю. Мир кажется ему поистине прекрасным, как юноше,
удачно сдавшему экзамены на аттестат зрелости.
Но вдруг вы замечаете, что вся резвость его исчезает: пёс начинает чувствовать, что
погиб. Тут на него находит отчаяние. В испуге он носится взад и вперёд по улице, тянет
носом, скулит и в полном отчаянии, поджав хвост, заложив уши назад, начинает метаться
посреди улицы, сам не зная куда.
Обладай он даром речи, он непременно закричал бы: «Иисус Мария, меня украдут!»
Были ли вы когда-нибудь на собачьем рынке, видели ли там очень испуганных собак?
Это все краденые. Большой город воспитал особый вид воров, живущих исключительно
кражей собак. Существуют породы маленьких салонных собачек — карликовые терьеры