Page 98 - Похождения бравого солдата Швейка

величиной с перчатку, которые легко поместятся в кармане пальто или в дамской муфте, где
их и носят. Даже и оттуда воры стянут у вас бедняжку! Злого немецкого пятнистого дога,
свирепо стерегущего загородный особняк, крадут посреди ночи. Полицейскую собаку
стибрят из-под носа у сыщика. Если вы ведёте собаку на шнурке, у вас перережут шнурок и
скроются с собакой, а вы будете стоять и с глупым видом разглядывать обрывок. Пятьдесят
процентов собак, которых вы встречаете на улице, несколько раз меняли своих хозяев. И
можете купить свою собственную собаку, которую у вас несколько лет назад ещё щенком
украли во время прогулки.
Но самая большая опасность быть украденной грозит собаке, когда её выводят для
отправления малой и большой физиологической надобности. Особенно много пропадает их
при последнем акте. Вот почему каждая собака осторожно оглядывается при этом по
сторонам.
Есть несколько методов кражи собак. Собаку крадут или прямо, непосредственно — на
манер карманного воровства, или же несчастное создание коварным образом подманивают.
Собака — верное животное… но только в хрестоматиях и учебниках естествознания. Дайте
самому верному псу понюхать жареную сардельку из конины, и он погиб. Забыв о хозяине,
идущем рядом, он поворачивает назад и бежит за вами. Из пасти у него текут слюни, и, в
предвкушении сардельки, он приветливо виляет хвостом и раздувает ноздри, как буйный
жеребец, которого ведут к кобыле.
На Малой Стране у дворцовой лестницы приютилась маленькая пивная. Однажды в
этой пивной в заднем углу в полутьме сидели двое: солдат и штатский. Наклонившись друг к
Другу, они таинственно шептались. У обоих был вид заговорщиков времён венецианской
республики.
— Каждый день в восемь часов утра, — шептал штатский солдату, — прислуга водит
его в сквер, на углу Гавличковой площади. Но кусается, сволочь, зверски. Погладить не
даётся.
И, наклонившись ещё ближе к солдату, штатский зашептал ему на ухо:
— Даже сардельки не жрёт.
— А жареную?
— И жареную не жрёт.
Оба сплюнули.
— Так что же эта сволочь жрёт?
— А чёрт её знает что! Бывают такие изнеженные да избалованные псы, что твой
архиепископ.
Солдат и штатский чокнулись, и штатский опять зашептал:
— Один шпиц, который был мне до зарезу нужен для псарни у Кламовки, тоже никак
не хотел брать у меня сардельку. Ходил я за ним три дня, наконец не выдержал и прямо
спросил хозяйку, которая ходила с ним на прогулку, что, собственно, этот шпиц жрёт. Уж
больно он красивый. Хозяйке это польстило, и она сказала, что шпиц больше всего любит
отбивные котлеты. Купил я ему шницель. Думаю, это будет ещё лучше. А шпиц-то, стерва,
понимаешь, на шницель даже и не взглянул, потому что это была телятина, а он,
оказывается, ничего, кроме свинины, не признавал. Пришлось купить свиную отбивную. Дал
я ему её понюхать, а сам бегу. Собака за мной. Хозяйка как завопит: «Пунтик! Пунтик!»
Куда там твой Пунтик! Пунтик побежал за котлетой за угол, а там я нацепил ему цепочку на
шею, и на следующий же день собака была на псарне у Кламовки. На груди у неё было
несколько белых пятен, так я их закрасил чёрным, никто её и не узнал… Но другие собаки (а
их было порядком) все хорошо шли на жареную сардельку из конины… Всё-таки лучше
всего, Швейк, спросить прислугу, что эта собака больше всего любит. Ты солдат, фигурой ты
вышел, — тебе она скорее скажет. Я уж один раз её спрашивал, а она на меня так
посмотрела, словно колом проткнула: «А вам какое дело?» Собой-то она не больно хороша,
попросту сказать — обезьяна, но с солдатом говорить станет.
— А это действительно чистокровный пинчер? Мой обер-лейтенант о другом и