Page 49 - Сказки об Италии

— Благодарю.
— Чудесный день, не правда ли?
— Это чувствуешь даже в мои пятьдесят лет…
Он задумчиво оглянулся, прищурив глаза, потом — вздохнул.
— Вы, я думаю, должны особенно сильно чувствовать игру весеннего солнца в жилах,
это не потому только, что вы молоды, но — как я вижу — весь мир для вас — иной, чем для
меня, да?
— Не знаю, — сказал тот, усмехаясь, — но жизнь — прекрасна!
— Своими обещаниями? — скептически спросил инженер, и этот вопрос как бы задел
его собеседника, — надев шляпу, он быстро сказал:
— Жизнь прекрасна всем, что мне нравится в ней! Чёрт побери, дорогой мой инженер,
для меня слова не только звуки и буквы, — когда я читаю книгу, вижу картину, любуюсь
прекрасным, — я чувствую себя так, как будто сам сделал всё это!
Оба засмеялись, один — громко и открыто, точно хвастаясь своим уменьем хохотать,
откинув голову назад, выпятив широкую грудь, другой — почти беззвучно, всхлипывающим
смехом, обнажая зубы, в которых завязло золото, словно он недавно жевал его и забыл
почистить зеленоватые кости зубов.
— Вы — бравый парень, Трама, вас всегда приятно видеть, — сказал инженер и,
подмигнув, добавил:
— Если только вы не бунтуете…
— О, я всегда бунтую…
И, скорчив серьезную мину, прищурив бездонные черные глаза, он спросил:
— Надеюсь — мы тогда вели себя вполне корректно?
Пожав плечами, инженер встал.
— О да. Да! Эта история — вы знаете? — стоила предприятию тридцать семь тысяч
лир…
— Было бы благоразумнее включить их в заработную плату…
— Гм! Вы — плохо считаете. Благоразумие? Оно свое у каждого зверя.
Он протянул сухую желтую руку и, когда рабочий пожимал ее, сказал:
— Я все-таки повторяю, что вам следует учиться и учиться…
— Каждую минуту я учусь…
— Из вас выработался бы инженер с доброй фантазией.
— Э, фантазия не мешает мне жить и теперь…
— До свиданья, упрямец…
Инженер пошел под акациями, сквозь сеть солнечных лучей, шагая медленно
длинными, сухими ногами, тщательно натягивая перчатку на тонкие пальцы правой руки, —
маленький, досиня черный гарсон отошел от двери ресторана, где он слушал эту беседу, и
сказал рабочему, который рылся в кошельке, доставая медные монеты:
— Сильно стареет наш знаменитый…
— Он еще постоит за себя! — уверенно воскликнул рабочий. — У него много огня под
черепом…
— Где будете вы говорить в следующий раз?
— Там же, на бирже труда. Вы слышали меня?
— Трижды, товарищ…
Крепко пожав друг другу руки, они с улыбкой расстались; один пошел в сторону,
противоположную той, куда скрылся инженер, другой — задумчиво напевая, стал убирать
посуду со столов.
Группа школьников в белых передниках — мальчики и девочки маршируют посредине
дороги, от них искрами разлетается шум и смех, передние двое громко трубят в трубы,
свернутые из бумаги, акации тихо осыпают их снегом белых лепестков. Всегда — а весною
особенно жадно — смотришь на детей и хочется кричать вслед им, весело и громко:
— Эй, вы, люди! Да здравствует ваше будущее!