Page 51 - Сказки об Италии

несчастной: он не хотел верить в ее чистоту, говорил о необходимости поддерживать в
народе старинные традиции, предупреждал людей, чтобы они не впадали в ошибку,
допущенную греками, которые оправдали Фрину, увлеченные красотою женщины дурного
поведения, говорил всё, что обязан был сказать, и, может быть, благодаря ему Эмилию
присудили к четырем годам простого заключения в тюрьме.
Так же, как и муж Эмилии, ее односельчанин Донато Гварначья жил за океаном,
оставив на родине молодую жену заниматься невеселою работой Пенелопы — плести мечты
о жизни и не жить.
И вот, три года тому назад, Донато получил письмо от своей матери; мать извещала,
что его жена, Тереза, отдалась его отцу — ее мужу — и живет с ним. Вы видите: опять
старуха и дьявол — вместе!
Гварначья-сын взял билет на первый же пароход в Неаполь и — точно с облака упал —
явился домой.
Жена и отец притворились удивленными, а он, суровый и недоверчивый молодец,
первое время держал себя спокойно, желая убедиться в справедливости доноса, — он
слышал историю Эмилии Бракко; он хорошо приласкал жену, и некоторое время оба они как
бы снова переживали медовый месяц любви, жаркий пир молодости.
Мать попыталась налить ему в уши яду, но он остановил ее:
— Довольно! Я хочу сам убедиться в правде твоих слов, не мешай мне.
Он знал, что оскорбленному нельзя верить, пусть это даже родная мать.
Почти половина лета прошла тихо и мирно, может быть, так прошла бы и вся жизнь, но
во время кратких отлучек сына из дому его отец снова начал приставать к снохе; она
противилась назойливости распущенного старика, и это разозлило его — слишком внезапно
было прервано его наслаждение молодым телом, и вот он решил отомстить женщине.
— Ты погибнешь, — пригрозил он ей.
— Ты — тоже, — ответила она.
У нас говорят мало.
Через день отец сказал сыну:
— А знаешь ли ты, что твоя жена была неверна тебе?
Тот, бледный, глядя прямо в глаза ему, спросил:
— Есть у вас доказательства?
— Да. Те, кто пользовался ее ласками, говорили мне, что у нее внизу живота большая
родинка, — ведь это верно?
— Хорошо, — сказал Донато. — Так как вы, мой отец, говорите мне, что она
виновна, — она умрет!
Отец бесстыдно кивнул головою.
— Ну да! Распутных женщин надо убивать.
— И мужчин, — сказал Донато, уходя.
Он пошел к жене, положил свои тяжелые руки на плечи ей…
— Слушай, я знаю, ты изменяла мне. Ради любви, которая жила с нами и в нас до и
после измены твоей, скажи — с кем?
— Ага! — вскричала она, — ты мог узнать это только от твоего проклятого отца,
только он один…
— Он? — спросил крестьянин, и глаза его налились кровью.
— Он взял меня силой, угрозами, но — пусть будет сказана вся правда до конца…
Она задохнулась — муж встряхнул ее.
— Говори!
— Ах, да, да, да, — прошептала женщина в отчаянии, — мы жили, я и он, как муж с
женою, раз тридцать, сорок…
Донато бросился в дом, схватил ружье и побежал в поле, куда ушел отец, там он сказал
ему всё, что может сказать мужчина мужчине в такую минуту, и двумя выстрелами покончил
с ним, а потом плюнул на труп и разбил прикладом череп его. Говорили, что он долго