Page 167 - Вино из одуванчиков

влажной шерсти — взмокшие собаки. Под деревьями жмутся короткие

тени. Магазины в городе закрылись, двери заперты. Берег озера опустел.
Тысячи людей забрались по горло в воду — хоть она и теплая, а все-таки
легче.
Четверть пятого. По мощеным улицам движется фургон старьевщика,
мистер Джонас сидит на козлах и поет.
У Тома нет больше сил глядеть на воспаленное лицо брата, он вышел
на улицу и побрел было в сторону клуба — и тут рядом с ним остановился
фургон.
— Здравствуйте, мистер Джонас.
— Здравствуй, Том.
Они были только вдвоем на пустой улице, можно было всласть
полюбоваться сокровищами, сваленными в фургоне, но ни тот, ни другой
на них не глядел. Мистер Джонас заговорил не сразу. Он зажег трубку, и
попыхивал ею, и качал головой, будто наперед знал, что случилось
неладное.
— Ну что, Том? — спросил он.
— С Дугом плохо, — сказал Том. — С моим братом… Мистер Джонас

поднял голову и посмотрел на дом Сполдингов.
— Он заболел, — сказал Том. — Он умирает!
— Ну-ну, не может этого быть, — сказал мистер Джонас и хмуро
огляделся: вокруг был спокойный, надежный мир, и ничто в этот тихий
день не напоминало о смерти.
— Он умирает, — повторил Том. — И доктор никак не поймет, что с
ним. Говорит, это все жара виновата. Может так быть, мистер Джонас?
Неужели жара может убить человека, даже не на улице, а в темной
комнате?
— Ну… — начал было мистер Джонас и прикусил язык. Потому что
Том заплакал.
— Я всегда думал — я его ненавижу… я думал… мы ведь всегда

деремся… Наверно, я и правда его ненавидел… иногда… а теперь…
теперь… ох, мистер Джонас, если б только…
— Что, мальчик?
— Если б только у вас в фургоне нашлось что-нибудь для Дуга! Ну
что-нибудь такое, чтобы отнести ему — и он поправится…
Том опять заплакал.
Мистер Джонас вытащил красный носовой платок и протянул Тому.
Том высморкался и утер глаза.
— Дугу нынче летом уж очень не везет, — сказал он. — Прямо все